Скопа Московская (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

— Следят за ним ляхи, — уверенно заявлял Хованский, — чтоб ежели далеко зайдём да прознаем про планы короля, сразу удар по нашей армии готовить. Хотят за Клушино оправдаться.

— Может оно и так, Иван Андреич, — пожимал плечами я, — да только ничего мы с этим поделать не сможем. Да и не надобного нам того. Я уговор с Жигимонтом соблюдаю и возвращаюсь с войском в Москву. А уж его вероломство — это его дело. Пускай так и дальше остаётся.

Так и ехали дальше. Медленно, но верно приближаясь к столице. И там уже ждали нас, можно сказать, во всеоружии. Уже в Вязьме меня застал царёв гонец с приказом князю Ивану Пуговке спешно ехать с докладом к самому государю, а войску остановиться на прежнем месте, в Можайске, и далее того города к Москве не приближаться.

— Тебе, Михаил, — пожал плечами, прочитав царёву грамоту, вручённую гонцом, князь Иван, — не велено в Москву пока ехать, при войске оставаться царь приказывает.

Он протянул мне грамоту и я прочёл её сам. Царственный дядюшка и правда велел мне оставаться при войске, а в Москву без особого дозволения не ехать.

— Даже с семьёй повидаться не могу, — покачал головой я. — За что мне опала такая, Иван?

Тот лишь снова плечами пожал. Оба мы, да и не только мы, знали, за что именно. За победу без разгрома, за то, что ляхи ушли из-под Смоленска, как пишут в летописях «в силах тяжких», да и в общем за то, что боится меня дядюшка, а больше него князь Дмитрий. Память князя Скопина подкинула мне интересный факт, я ведь вполне могу стать наследником царя Василия, если тот умрёт бездетным. Именно поэтому князь Дмитрий так ненавидит меня, считая соперником не только у трона, но и за трон. Василий немолод и шансов обзавестись наследниками у него не слишком много, а значит уже сейчас, несмотря ни на что идёт борьба за власть. И головы в ней летят так же легко, как в самой лютой сече.

Вот только ввязываться в неё у меня не было никакого желания. Память князя Скопина говорила о том же, он и сам не хотел лезть в эти игры, понимая, что по молодости и малому опыту может угодить в большие неприятности. Он и угодил, собственно говоря, и теперь мне остаётся только не повторить его ошибки. Жить-то хочется, второй раз даже патриарх не отмолит.

Я почувствовал фантомную память о неприятных касаниях чьих-то когтистых лап, что тащили меня. Было ли то порождением бреда отравленного князя или чем-то ещё, я не хотел об этом думать. Ни сейчас ни когда бы то ни было.

— Большой стан под Можайском не ставьте, — велел я Хованскому, который снова занялся обустройством лагеря. — Нам оттуда на Коломенское в самом скором времени выступать.

— И царёв приказ тебе не указ, Михаил? — спросил чуть прищурившись князь.

— Указ, конечно, Иван Андреич, — ответил я. — Да только приказы царь менять может, а мне осталось только уговорить его на это.

— Тебе же царь в войске оставаться велел, — напомнил Хованский. — Неужто в этом ослушаешься царёвой воли?

— И в этом не ослушаюсь, — уверенно заявил я. — Да только надобно так сделать, чтобы царь сам к нам приехал.

— Не покинет царь Москвы, — столь же уверенно ответил мне Хованский, — да он и из Кремля-то редко выбирается.

Не чует под ногами земли дядюшка, потому и боится покидать Кремль, не то что Москву.

— Надо исхитриться, — усмехнулся я, — да так сделать, чтобы пришлось ему.

И тут мне в помощь свейский генерал Делагарди. Ему-то царь и правда не указ, вот он-то и поедет в Москву вместе меня.

* * *

Королевская армия покинула Рославль, не задержавшись там, но двинулась не на запад, в пределы Великого княжества Литовского, но к Серпейску. Город тот пускай и сохранил верность московскому царю и даже в войске Скопина были люди оттуда, однако на юге его резвились сторонники второго самозванца, а если в Калуге всё решится так, как задумали Сапега с Сигизмундом, то проход через Серпейский уезд не станет нарушением условий перемирия. Но если же не получится пройти миром, то Серпейск можно и взять, нет там сил, чтобы остановить королевскую армию после того как тут порезвились казаки Заруцкого и панцирники Сапеги. Серпейск далеко не Смоленск и взять его можно и без проломных бомбард и долгой осады. Однако этого не потребовалось. Слишком уж много хорошо помнили тут разорения, и как только под стенами Серпейска показались передовые отряды королевской армии, тамошние бояре решили не испытывать судьбу.

Сигизмунд принял их депутацию сидя в седле, словно завоеватель. Он глядел сверху вниз на потеющих в тяжёлых шубах и высоких шапках бояр. Осень всё основательней вступала в свои права, однако день сегодня выдался по-летнему тёплый и серпейские бояре буквально обливались потом.

— Не гневайся, король Жигимонт, — говорил старший среди них, чьё имя король, конечно, пропустил мимо ушей, — пришли мы к тебе с миром, и мира просим для нашего города и всего уезда.

— Нет у вас сил со мной сражаться, — ответил ему с высоты седла Сигизмунд, — вот и просите мира. Но я милостив, и даю его вам. Вот пан Лев Сапега, — он указал на великого канцлера литовского, — с вами будет переговоры вести и кондиции мои огласит о том, что вам сделать надо, чтобы мир в вашей земле был.

— На всё согласны мы, король Жигимонт, — ещё ниже склонил голову боярин.

Серпейский уезд был основательно разорён недавним восстанием вора Ивашки Болотникова. Казаки прошлись по ним, наступали и на самый Серпейск. Конечно, их удалось разбить, но это стоило слишком дорого, а командовавший войском Иван Михалыч Чернышев в самом городе веса почти не имел. Бояре и городская верхушка не желали нового разорения и стоять так же крепко, как смоляне не захотели. Да и стар был воевода Чернышев, ещё при Грозном Батория воевать ходил, по возрасту не такого крутого нрава был человек, как Михаил Шеин. Он даже и пытаться не стал поднимать народ на борьбу, понимал, бесполезно.

На встречу с Жигимонтом он не пошёл, и прикидывал теперь, как бы собрать верных людей, да двинуть к Москве, предупредить князя Скопина. У него в войске служат серпейские дворяне и дети боярские, а значит ему поверят. По всему выходит Жигимонт в Серпейске не задержится, надо только подождать, дать окорот самым ретивым и готовиться, чтобы в нужный день не оплошать.

Сигизмунд и впрямь лишь один день провёл в Серпейске. Переговоры Сапеги с местной верхушкой не затянулись, бояре с купцами растрясли мошны, выдали всё, что требовали король и великий канцлер литовский. И когда арьергард королевской армии увидел стены Серпейска, передовые полки её уже покидали город.

Дорога на Калугу была открыта, до самой воровской столицы оставалась всего пара дневных переходов. А значит Яну Петру Сапеге пора бы поторопиться, иначе у московитов casus belli появится раньше времени.

* * *

Делагарди не особо хотел ехать в Москву. Делать ему там было по большому счёту нечего, да и просьба — а его я мог только просить по-дружески помочь мне — моя была не из приятных. Когда он услышал её, то надолго замолчал. Сидел на складном стуле посреди своего походного шатра и размышлял. Лишь по тому, как он то и дело тискает рукоять шпаги, я понимал, какая борьба идёт внутри у моего друга. Пока ещё друга.

— Отчего ты так уверен, что царь не то что выслушает, а вообще примет меня? — спросил он, наконец. — Без тебя меня бы к нему ни за что не допустили.

— Намекни, что дело у тебя касается самых высших интересов, — предложил я. — Ты ведь мне такие намёки регулярно делаешь, но не я твоему королю земли обещал. Вот и попробуешь переговорить с царём Василием.

— Тогда точно не примет, — рассмеялся Делагарди. — Тянуть время, когда дело доходит до исполнения обязательств, это все сильные мира сего любят. Твой царь не исключение, как и мой король.

— Но нам нужно, чтобы царь приехал в Можайск, к войску, — проговорил я. — Как это сделать? Князь Дмитрий уже залил в уши царю своего яду столько, что в голове у того уже места ни для чего не осталось. Нас не пускают в Москву, мне велено при войске остаться. На Ивана Пуговку надежды нет. Это здесь он свой, а как в Москве всё оберётся не знаю. Потому и нужен ты мне в Москве, Якоб.