Цена жизни. Книга 2 - Андрей Стоев

съехавшую часть, а потом обработать внутри стыки. Получится такое как бы ступенчатое здание — по деньгам выйдет совсем недорого, и смотреться будет оригинально. Туристам понравится.

— И как это будет выглядеть с точки зрения репутации графства? — хмуро спросил Маркус. — Это же не мы его таким построили. Наверняка всем скоро станет известно, что это была диверсия, в секрете такое не удержать. И будет это здание стоять свидетельством нашего позора.

— Это уже и так всем известно, — пожал плечами Месснер. — Там сейчас толпы зевак, туристы, полно корреспондентов газет. Удалить эту публику совершенно невозможно, да и смысла не имеет — все, кто там был, уже понаделали множество визиобразов. Если мы начнём неуклюже заметать следы, то лишь привлечём дополнительное внимание. Лучше уж делать вид, что так и было задумано.

Граф надолго погрузился в размышления. Присутствующие терпеливо ждали.

— Пока отложим решение, — наконец, объявил он. — Приказываю представить мне доклад по срокам и суммам для обоих вариантов. А сейчас я желаю знать, как это было проделано.

— Никто не в состоянии сказать, как такое могло быть проделано, ваша светлость, — ответил Месснер. — Не существует инструментов, с помощью которых можно было бы разрезать пополам кирпичное здание, будто брусок масла. Я сам видел поверхность разреза — она выглядит идеально ровной, будто отполированной. И если бы я не видел это своими глазами, я бы уверенно сказал, что это невозможно. Очевидно, здесь приложил руку кто-то из высших магусов, другого варианта в голову не приходит.

— И кто, например? — мрачно осведомился Маркус. Было ясно, что его совершенно не обрадовала перспектива иметь высшего магуса во врагах.

— Мы можем только догадываться, ваша светлость, — развёл руками Месснер. — Но кое-какие догадки у меня и в самом деле есть, хотя с этими догадками тоже есть некоторые неясности.

— Говори свои догадки, Гельмут, — приказал граф.

— У меня сохранились кое-какие связи среди церковников. Я попросил выяснить в ордене паладинов, кто бы мог такое сделать. Они ответили, что среди известных им магусов такое могла бы сделать разве что Милослава Арди.

— Думаешь, это в самом деле сделала она? — остро взглянул на него Маркус.

— Совершенно точно не она, ваша светлость, — покачал головой Месснер. — Милослава всегда на виду, её каждый день видят десятки людей. Она не могла внезапно исчезнуть на несколько дней. Но я на всякий случай это проверил: она не исчезала.

— Продолжай, — граф явно заинтересовался.

— А потом мне вспомнился случай, когда Кеннера Арди назвали ливонским потрошителем. Газеты там в основном упирали на то, что он разрезал на куски поляков, и у всех как-то сложилось впечатление чуть ли не маньяка, который рубит людей топором. И в результате все совершенно упускают из виду, что на самом деле он резал не поляков, а их дирижабль. Именно дирижабль был разрезан на части, причём точно так же, как кусок масла, с идеально полированными срезами.

— То есть это работа Кеннера Арди? — сделал стойку Маркус.

— Нет, ваша светлость, это не его работа. Я поначалу так было и подумал, что это Кеннер Арди, очень уж техника похожа, но на всякий случай решил проверить. У нас практически нет связей в Новгороде, однако я когда-то был неплохо знаком с епископом Эдмундом Ройтером, который сейчас как раз руководит Новгородским диоцезом[12]. Я связался с ним, и его преосвященство сообщил мне, что именно вчера он давал аудиенцию Кеннеру Арди. Тот никак не мог попасть сюда в это время.

[ 12 — Диоцезом в римско-католической церкви называется церковная епархия, то есть церковный округ, во главе которого стоит епископ или архиепископ.]

— Постой-ка, Гельмут, — нахмурился граф, — ты хочешь сказать, что Арди здесь ни при чём?

— С одной стороны, Милослава с Кеннером явно ни при чём, ваша светлость, — подтвердил Месснер. — Но с другой стороны, есть пара интересных фактов. Первое: два дня назад к нам прилетел принадлежащий Арди курьерский дирижабль «Бодрая чайка», и сегодня в пять утра он улетел. Портом назначения был указан Дрезден, но в Дрездене он не появился. Полагаю, он уже на полдороге к Новгороду. И второе: епископ Эдмунд Ройтер поделился со мной своим недоумением. Он совершенно не понял, зачем Кеннер Арди запросил у него аудиенцию, и что он, собственно, хотел у его преосвященства выяснить.

— Алиби! — воскликнул Маркус, от избытка чувств хлопнув рукой по столу.

— Конечно же, алиби, — согласился Месснер. — Иначе это истолковать невозможно.

— Получается, что мы не можем выдвинуть обвинение, потому что не знаем, кто именно виноват, — сделал вывод граф. — А у очевидных подозреваемых есть железное алиби. Мы могли бы сказать, что алиби сфабриковано, если бы оно было основано на свидетельстве кого-то из местных, но слово епископа Ройтера никто не подвергнет сомнению.

— Именно так, ваша светлость. Но здесь имеется ещё один момент: Арди постарались сделать ущерб настолько ничтожным, что если мы начнём выдвигать обвинения, то будем выглядеть попросту глупо.

— Пожалуй, — неохотно согласился Маркус. — Но зачем им это вообще понадобилось?

— Мне кажется, это очевидно. Они просто показали нам, что с тем же успехом могут разрезать и этот замок, и он вместе с нами съедет в реку. И в следующий раз они обязательно так и сделают.

— А с чего они вообще взяли, что мы причастны к этой истории с золотом?

— Разве это так сложно было выяснить? Людей, которые знали об отправке золота, можно пересчитать по пальцам, и Оттон сразу же всех проверил. Да там и проверять не нужно было, и так было ясно, что утечка прошла через Вернера Фогта. А ведь я предупреждал вашу светлость, что нашу роль не получится удержать в секрете, и что Фогта мы обязательно потеряем.

— Предупреждал, — поморщился Маркус. — Но соблазн был слишком велик. Если бы у нас получилось, мы бы разом решили все наши финансовые проблемы.

— А сейчас мы стали всеобщим посмешищем, — вздохнул Месснер, — и вконец испортили очень полезные отношения с воеводой Торуни. На него больше не стоит рассчитывать, особенно после того, как он узнает про это предупреждение от Арди. Спрячется в каком-нибудь дальнем имении и будет там сидеть, пока Арди не успокоятся.

— Воевода-то чем недоволен? — хмуро поинтересовался граф.

— Его