Колхозное строительство 2 - Андрей Готлибович Шопперт

самом деле у них, в проклятых загнивающих странах, люди в три раза больше делают. Стоп! Стоп! Стоп! Но ведь за время, которое тоже в три раза больше. Странная математика, и не поймёшь в чью пользу.

Ещё новости привёз Ваня. Ну, Жак — ведь это Иван? Или нет? Тьфу! Это Жан — Иван. А Жак — это Яков. Так вот, новости Яшка привёз просто прекрасные, с какой стороны на них ни смотри. Суппле успел скататься в Нью-Йорк, в головной офис корпорации Си-Би-Эс, и прокрутил там во многих кабинетах русские песенки. Глазки у воротил загорелись, почувствовали наживу — и решили господа тиснуть сразу в двести тысяч экземпляров, сначала синглы, а чуть погодя — и миньон. Понятно, для начала всё это разрекламировав. Сейчас рекламная кампания в Штатах уже запущена, объявлено, что продажа синглов начнётся 1 июня. Дела!

В Париже продажи начнутся в этот же день — как, впрочем, и в Лондоне. Тут тиражи всего по сто тысяч, но Жак уверен — допечатывать придётся, и не раз. Тоже самое думают и воротилы из Нью-Йорка.

Поругали они бедного Жака за огромные деньги, что придётся заплатить русским, но потом на новеньких японских калькуляторах «Касио» (Casio 001) посчитали свою прибыль, повздыхали дружно, и махнули рукой. Дерзай, мол, Яшка.

Жак Суппле, конечно же, никаких денег не привёз. Приехал похвастать пластинками, и за номером счёта. Фурцева губы поджала.

— Только «Внешторгбанк».

— Разницы нет, — улыбнулся продюсер.

— Есть разница. Мы всяким западным банкам не доверяем. Обманут, или, пуще того, разорятся! «Внешторгбанк».

— Екатерина Алексеевна, договор заключён со мной, и я ничего не имею против «Внешторгбанка». Более того, у меня там и счёт открыт. Вот номер, — Пётр протянул Фурцевой и Суппле визитку со своими данными, в том числе и номером счётов в Сбербанке и Внешторгбанке. Подготовился. Напечатали в типографии «Зари Урала». Не ультрамарин с золотом, но потянет.

— И сколько же вы переведёте денег? — изобразила Фурцева строгую учительницу. Математичку. Даже очки надела.

— Ваш неумеренный аппетит привёл к парадоксальной вещи. Недавно новый музыкальный менеджер Аллен Клейн сумел перезаключить контракт The Beatles с EMI. Он добился для группы рекордно высоких роялти — 69 центов с альбома. У вас получается больше семидесяти. При этом все знают The Beatles, и никто даже не слышал о «Крыльях Родины». Сначала в Нью-Йорке на меня смотрели, как на сумасшедшего. Потом слушали песни. Потом стучали по клавишам калькуляторов. Потом не верили в полученные цифры и снова стучали по клавишам. Потом выгнали меня. Я уже было собрался улетать в Париж, когда снова вызвали к новому президенту Columbia Records Клайву Дэвису. Он решил рискнуть и поставить на русских — с условием, что новый сингл из двух песен будет выходить раз в два месяца, и через полгода песен наберётся на полноценный альбом. Очень хочется надеяться, господин Тишков, что качество ваших следующих песен будет соответствовать этому уровню, иначе мне конец — ну, и вам как музыканту на Западе. Теперь же получается вот что: как только приеду в Париж, то переведу на указанный счёт аванс в миллион долларов США, — как прилежный ученик ответил продюсер.

— Да нет, — Пётр точно знал, что сейчас Де Голль разоряет Штаты своими долларовыми самолётами и пароходами. Привозит фантики, а вывозит золото. — Так не пойдёт. Золото по курсу доллара — 1,1 за грамм. Итого — 909 килограммов золота. Бреттон-Вудской системе со дня на день придёт конец, и доллар резко девальвируют. Этот и все дальнейшие расчёты — в золоте по курсу. Слитки по 400 тройских унций или по 12,5 килограмма — получаем 73 слитка. Вот они и должны появиться во «Внешторгбанке».

— Это невозможно! В США запрещено владение золотом частными лицами, — а французик-то перепугался! Как, впрочем, и Екатерина Великая.

— Жаль. Тогда франки. По официальному курсу.

— Это другое дело.

Дальше уже договаривались о закупке миньона на русском Министерством внешней торговли. Пётру, если честно, было неинтересно, и даже противно. Наши торговались неумело, и в результате сошлись пока на двухстах тысячах экземпляров. Крохоборы несчастные, ведь ясно же, что будут продавать во всяких «Берёзках» втридорога и легко отобьют затраты. Тогда зачем? Зачем позориться? Не надо спасать эту страну.

По окончании этих постыдных торгов Пётр вручил Яше плёнку с двумя новыми испанскими песнями — «Убили негра» и «Ла Бамба».

— Уверен, в Испании и, особенно, в Мексике произведут фурор. Приятно с вами иметь дело.

Фурцева опять кричала.

— Какое золото, Тишков? Ты совсем спятил! Тонну золота ему подавай! А ну как этот лягушатник заартачился бы и разорвал контракт?

— Ваше Величество, в Штатах десятки звукозаписывающих компаний. В Англии — чуть меньше, но тоже хватает. Уйдёт этот — найдём другого. Вы даже не представляете, насколько наши песни лучше их дворовых. Сейчас генерал Де Голль возит в Америку доллары огромными кораблями и самолётами и меняет на золото. Американцы не хотели этого делать — так он даже из НАТО вышел, и все их базы из Франции выгоняет. Скоро США не сможет поддерживать Бреттон-Вудскую систему, и доллар рухнет. Обесценится. Зачем нам фантики? Золото же при этом резко подорожает. Мы, если бы пробили мои условия, могли бы почти в два раза увеличить сумму сделки.

— Правда? — вот что можно сказать? Как такие люди становятся членами Политбюро и руководят на протяжении нескольких лет Москвой? Как? Кроме наивности и детской непосредственности, один только Маркс в голове.

И ведь самое интересное, что когда к власти придут всякие Гайдары с Явлинскими, доктора экономических наук, то всё станет в сто раз хуже. Почему? Неужели это судьба такая у России? Но ведь вот Александр III и Сталин смогли вперёд эту неповоротливую каракатицу катнуть. Правда, оба гайки завинтили почти до срывания резьбы. А сейчас чего делать? Идёт уже второй год реформа Либермана, переводятся предприятия на хозрасчёт — но всё делается медленно и неуверенно. Не поверили в эту сказку директора заводов, а потому и не будет бума, будет лишь небольшое ускорение. Потом эту пятилетку назовут «золотой», а следом — «застой». Стихи.

Событие пятьдесят седьмое

Не тот друг, кто мёдом мажет, а тот, кто правду в глаза скажет.

После Фурцевой Штелле решил пообщаться с пчеловодами. Профессор Аветисян Гурген Арташесович на кафедре отсутствовал. Сотрудники на вопрос «а где?» только плечиками пожимали. Не предупредил-с. Глянув на часы, Пётр решил прокатиться до редакции. Может, там? И ведь почти застал. Поехал профессор домой на обед, но обещал