Девять жизней - Квинтус Номен

была холодной: морозы иногда достигали минус тридцати (правда, всего такие пару дней продержались), а минус двадцать пять в январе вообще нормой было. В феврале слегка потеплело, днем температура до минус пятнадцати и даже до минус десяти поднималась – а март оказался неожиданно теплым, и уже в день весеннего равноденствия снег на моей поляне полностью сошел. И я выяснил, что за зиму земля вообще не промерзла, так что тут же бросился грядки копать (и активно их из своей ямы удобрять). И к началу мая у меня все было готово для посевной.

То есть земля была готова, и семена в готовности к посеву лежали – а вот с колхозным крестьянством было совершенно никак. Минимальный интерес к земледелию проявила Вета, да и Важа все же больше из любопытства помогал мне зернышки в землю закапывать. Правда, пришлось за ним следить усиленно: он после посадки очередного зернышка норовил его выкопать и съесть… однако, как я понял, «эти» не напрасно мне вместе со штанами и почти сотню брючных ремней передали, так что поползновения мальца пресечь удалось быстро: сестренка братцу очень доступно объясняла, как делать нельзя.

Так то я где-то к десятому мая посеял (все же именно посадил) все имеющееся у меня зерно, лен посадил, все «капустоиды» уже именно посеял – и уселся на попу ровно ждать и смотреть, что их всего этого выйдет. То есть все же не совсем ровно: я принялся строить сразу три новых печки. И занимался этим «индустриальным строительством» до самого начала июня – но именно первого июня равномерное движение жизни внезапно нарушилось – и я осознал, что неандертальцы все же жили в настоящем раю…

Жизнь третья: Война за мир

Рано утром ко мне домой прибежал парень из соседней деревни, вроде бы его звали Жар. И он сказал, что к деревне идут – с Запада, как, впрочем, часто в нашей истории случалось – «люди, которые хотят нас прогнать и жить здесь». И людей этих было «очень много». Я про «загнивающий Запад» уже от селян кое-что слышал: километрах в семи от Дона текла другая, довольно хиленькая речушка или даже большой ручей, который был формальной границей «земли котиков» и территории другого племени. В котором, между прочим, насчитывалось «три раза по две руки семей», относительно равномерно расселившихся по территории от примерно древней Упы до вот той границы и километров на пятьдесят на север в сторону древней Оки. По самым скромным прикидкам всего народу там проживало порядка пары тысяч человек, и если они все решили «поселиться на «землях котиков», то… Я буквально увидел упитанного беленького пушного зверя, но пока не мог придумать, что в такой ситуации вообще предпринять можно. То есть можно, конечно, просто убежать куда-то далеко, все, нажитое непосильным трудом, бросив – но при этом котикам точно будет несладко, а уж мне-то и подавно: если даже я попозже, хотя бы через пару лет и смогу железным инструментом разжиться, мне это поможет не особо и сильно: я же вообще все семена уже в землю закопал!

Но, с другой стороны, местное население все же котикам вроде как поклонялось, так что скорее всего убивать их не станут, да и меня, возможно, не тронут – но вот сделать из меня раба у них умищи точно хватит, а мне такой расклад очень не нравился. Так что я решил, что сначала нужно просто лично разобраться в происходящем, тем более что Жар сказал, что люди идут не спеша и к деревне подойдут уже после полудня…

А в случае чего убежать я успею, только нужно будет на всякий случай захватить самое необходимое – чтобы на первое время все же не помереть с голодухи. Потому я спокойно собрался, оделся и снарядился примерно так, как Бых на битву с кроманьонцами (разве что лук взял «монгольский») и не спеша пошел к деревне. Тимка и Таффи радостно запрыгнули в висящую на спине переноску: они наверняка подумали, что я на охоту иду, а им на охоте всегда свежего мяска доставалось… Ну, мяска немного я с собой тоже взял, и еще несколько пакетиков самого любимого ими корма – и где-то в районе часиков десяти уже спокойно (внешне спокойно) сидел на краю деревни на валяющемся бревнышке и думал, как бы явно намечающуюся бойню предотвратить…

В том, что намечается именно бойня, у меня ни малейших сомнений не было: я уже знал, что нынешние люди чужих (то есть не членов собственного племени) убивали просто за пересечение «границы племени», а если нарушитель успел «на чужой территории» хотя бы мелкую зверушку добыть, то в таком случае как правило «хозяева территории» старались вообще всю семью нарушителя перебить, и чаще всего в этом преуспевали, так как им на помощь собирались и многочисленные соседи. Которые, при случае, точно так же перебьют и все племя тех, кому помогали – ну, если те сами что-то «нарушат». Но – помогали: им же и часть «добычи» за помощь полагалась, да и «законы» требовалось все же «поддерживать силой».

Правда, в нынешнем случае на «закон» сослаться вроде бы нельзя было, тут же территория котиков… хотя на ней раньше ни охотиться, ни корни собирать вроде не дозволялось – так что повод и такой вроде годился. Но я все еще раздумывал – но раздумывал недолго: то ли Жар что-то напутал, то ли потенциальные захватчики решили поспешить, но еще одиннадцати не было, как из леса на край поляны вышла нехилая такая толпа народу. Лес тут был редким, с поляны было далеко вглубь его видно – и я прикинул, что к деревеньке вышло человек двести мужиков с кольями и даже с луками. С «местными» луками, но все рано было как-то неприятно.

Когда первые агрессоры вышли из лесу, я встал – и нападающие тоже остановились. Вероятно, их мой внешний вид смутил: все же одет я был совсем не по местной моде, в синюю рубашку и синие же штаны – а ничего похожего здесь народ не носил. И когда я поинтересовался, кто они такие и что они забыли на «земле котиков», их вожак мне даже ответил:

– Здесь поселились плохие люди, а теперь мы их прогоним и сами здесь будем жить под покровительством котиков.

– Это земля котиков, и они сами решат, кто здесь будет жить. И это будете не вы, так что уходите,