Цена жизни. Книга 2 - Андрей Стоев

— Не знаю, — пожал я плечами. — Скорее всего, ничего — нельзя же уничтожать имущество в ответ на безуспешную попытку. То есть можно, конечно, но дворянство воспримет это как чрезмерную реакцию. Будь это обычный простолюдин, я бы просто приказал его пристрелить, и дело с концом, но с маркграфом так нельзя, увы. Так что для начала я просто хочу понять, кто это такой.

— Если ты его пристрелишь, Оттон будет тебе очень признателен, — засмеялся фон Абенсберг. — И уж точно не сочтёт это чрезмерным. Дело в том, что одно время маркграфство Нордгау было присоединено к герцогству Баварскому. Потом у герцогства случился период слабости, к тому же герцог конфликтовал с императором, и династия Нордгау сумела снова добиться прямого вассалитета императору. С тех пор герцоги Баварские не оставляют надежды опять взять Нордгау под свою руку, а маркграфы делают всё, чтобы этого избежать. И в процессе обе стороны гадят друг другу где только могут.

— С отношениями Оттона и Маркуса понятно, — кивнул я. — А что насчёт самого маркграфа? Что он любит, что не выносит, к чему стремится, чем живёт?

— Я не так много о нём знаю, — задумался Клаус. — Оттон мне, конечно, друг, но заботы герцога Баварского от меня всё-таки довольно далеки. А Маркуса я несколько раз встречал на приёмах, только и всего. Так что могу пересказать тебе только общеизвестные сведения.

— Хотя бы это…

— Маркус Нордгау известен как коллекционер и меценат. Рядом с замком он разбил небольшой парк, где построил здание галереи для своей коллекции картин и скульптур. Галерея Нордгау широко известна, и не только среди искусствоведов, там всегда много туристов. Что ещё? По слухам, Маркус — большой любитель дам, и каждой фаворитке при расставании дарит неплохое поместье. Не знаю, кто у него в фаворитках сейчас — я мельком слышал, что вроде какая-то незнатная дворянка, но не уверен. У него два сына, и, как говорят, он хороший отец. Наследнику сейчас лет пятнадцать. Есть дочь-подросток, но её ещё не выводили в свет, так что ничего про неё сказать не могу. Боюсь, это всё, что я могу рассказать.

— Ну, хоть что-то, — вздохнул я.

* * *

— Сиятельная Стефа сейчас у Матери, господин Кеннер, — сказал дежурный охранник, позвонив в секретариат. — И Мать просит вас подойти в её кабинет.

— Хорошо, — кивнул я. — Передайте сиятельной Ольге, что я направляюсь к ней.

Весеннее солнце уже стало достаточно сильным, чтобы немного припекать. Настроение было прекрасным, и, похоже, не только у меня — встречные Ренские с улыбками со мной раскланивались. Весна — это ежегодное чудо, которое радует всегда. Есть люди, которые скучают по зиме, но я к ним точно не отношусь. Да и большая часть тех, кто скучает, скорее всего, просто так говорят — всегда же можно уехать куда-нибудь в Мурман и получить зимы сколько хочешь, но почему-то они туда не ездят, а ездят на какие-нибудь южные курорты.

Секретарша Ольги при моём появлении немедленно вскочила и распахнула передо мной дверь кабинета — с некоторых пор Ренские относятся ко мне как к любимому внуку и наследнику Матери. Меня это не так уж радует — я бы предпочёл не такое восторженное отношение, — но возразить здесь невозможно, и я просто приветливо кивнул, проходя в кабинет.

В кабинете, кроме Ольги и Стефы, обнаружилась ещё и Ханна, точнее говоря, Ханна-старшая. Мне так никто и не удосужился сообщить её положение, но я уже и сам давно понял, что она по положению третий человек в роде, и занимается в основном финансами. Стало быть, здесь собралась верхушка рода, и они зачем-то хотят меня видеть. Интересно, конечно, зачем.

— Дамы, здравствуйте! — жизнерадостно приветствовал я. — Рад всех вас видеть!

— Здравствуй, Кеннер, — улыбнулась мне Ольга. Просто поразительно, как она меняется, когда улыбается — жаль только улыбается нечасто. — Присаживайся. Приказать тебе подать что-нибудь?

— Не надо, — махнул я рукой. — Только что пообедал.

— Понятно, почему у тебя настроение такое хорошее, — усмехнулась Ольга. — А вот у нас образовалась небольшая проблема, и нам нужна твоя помощь. Стефа сейчас расскажет.

— Всем, чем могу, — пообещал я усаживаясь. — Так что у вас за проблема?

— Карлы дали нам ещё один сплав, Кеннер, — начала Стефа. — Ну, не сплав, конечно — скажем так, материал. Прозрачный, по виду очень похож на обычное акрилатное стекло, но есть одно интересное отличие: если на поверхность тонкой пластины напылить прозрачные электроды и приложить к ним специальным образом модулированный высокочастотный потенциал, то при попадании в материал фотона с некоторой небольшой вероятностью переизлучается не один фотон, как в обычном стекле, а два.

— И если пластинка достаточно толстая, то таких избыточных переизлучений может по цепочке произойти достаточно много, так? — сразу дошло до меня. — И один фотон породит много вторичных фотонов?

— Есть предел толщины пластины, — пояснила Стефа. — Точнее, не предел, а некая оптимальная толщина, где достигается максимальный эффект. Число переизлучений зависит также от формы и величины приложенного напряжения, но оно в любом случае достаточно большое.

— То есть получается очень компактный фотоумножитель, который можно использовать в биноклях и прицелах, — сделал вывод я. — Причём коэффициент умножения можно гибко регулировать, то есть один и тот же прибор может использоваться и днём и ночью, при любом уровне освещённости. Ну что же, карлам теперь, с ещё одним уникальным сплавом военного назначения, уж точно никуда не деться. Князь не позволит им сорваться с крючка, а если они всё же попытаются, то он их уничтожит — просто для того, чтобы они не ушли к кому-то другому.

— Однако быстро же ты всё понял, — с лёгким удивлением заметила Ольга. — Всё так и есть, и насчёт карл князь именно это мне и сказал.

— Могу вас только поздравить, — сказал я. — Разворачивайте производство, деньги здесь огромные.

— Вот в этом месте как раз и образовалась проблема, Кеннер, — вздохнула она. — Нам нужно, чтобы ты в этом тоже участвовал.

— А я-то здесь каким боком? — поразился я. — С псевдомускулами понятно — там я договаривался с карлами, и у меня как раз было готовое производство. А с этим