Танец Огня - Sleepy Xoma

Тут же было лишь просто железо, примотанное к палке. Даже не сталь!

Девушки переглянулись и Ганья прошептала:

- Они не могли взять в плен наших товарищей.

- Не могли, - согласилась Фотини и кивнула в сторону окна, - пошли проверим, но сними всё лишнее, возможно, придётся очень быстро выбегательствовать и ратоборствовать.

Бесовка послушна сняла плащ, скрывающий её милые копытца и прелестную фигуру, стянула тёплый свитер и осталась лишь в обтягивающей лёгкой одежде, не сковываемая ничем лишним. Фотини поступила точно так же.

Ничто не должно мешать в предстоящей драке! А в мирное решение дочь леса не верила. В этом месте друзей у них не было.

Подобравшись к окну, они выглянули, изучательствуя главную площадь деревни.

Тут уже развели несколько костров, на которые устанавливались внушительных размеров вертела. Здесь же точили ножи и пилы. Топоры приставлялись к колодам.

Не нужно было обладать мудростью древних, чтобы понять для кого припасено богатство.

А когда пленников по одному стали заводить на площадь и бросать в заранее приготовленную клетку, последние вопросы отпали. Тут, вблизи, было ясно, кто же это сумел подчинить себе полтора десятка опытных бойцов.

Фотини думала о ментальном маге, и это, говоря честно, могло стать проблемой – её барьеры, возводимые вокруг разума, всё ещё были невероятно слабы, их следовало оберегать и наращивать, а не проверятельствовать на прочность. К счастью, всё оказалось куда проще – позади пленников шагали два человека, от которых смердело магией бездны.

- Пожиратели, - прошептала Ганья, - здесь? Но почему?

- Узнаем у пленных, - сухо ответила Фотини. – Эту парочку нужно убить быстро.

- А если у них большой шаг? – с сомнением спросила бесовка.

- Справимся, - уверенно ответила дочь ночи, - или жаждешь посмотретельствовать, как наших товарищей разделывают заживо?

И, точно чтобы подтвердительствовать её правоту, из клетки вытащили первого пленника, потащив его к колоде. Мужчина выл, пытался вырваться, дёргался, но дюжие охранники и не думали останавливаться.

Ганья побледнела и кивнула:

- Вперёд!

Фотини хищно осклабилась и призвала всю мощь, что успела накопить за эти недели. Она обернулась тенью, тьмой, что лежит в каждом углу и таится за спиной каждого, и в этой тени раскрылись сотни глаз созданий столь кошмарных, что одно их упоминание могло свести с ума смертного.

Глаза приморозили к месту всех – и простецов, и пожирателей, оказавшихся слабыми разумом.

Бесовка воспользовалась этой возможностью идеально: упругой гибкой ланью выпрыгнула из окна и одним ударом снесла голову первому искажённому, развернулась и со всей силы впечатала копыто во второго.

Увы, удар пришёлся чуть ниже, чем хотелось бы, и нога бесовки лишь пробила навылет плоть, а саму Ганью занесло, и она покатилась кубарем по земле.

Боль отрезвила врага, и тот, заорав, бросился на подругу, но Фотини не желала подобного. Она уже была за его спиной, как и положено тени, её пальцы сомкнулись на голове пожирателя, и Дочь Ночи дёрнула, перекручивая шею. Это не могло убить тварь, но зато помешало ей.

Впрочем, уже в следующий миг тело раба бездны полыхнуло невообразимой мощью, и девушкам пришлось отскакивать, чтобы не попасться в кольцо пламени, выросшее вокруг прибавившего в росте и раздавшегося вширь монстра.

Раны его затянулись, шея с хрустом вернулась на место, а в руках уже блестел громадный мясницкий топор, вопящий голосами сотен жертв, принявших от него мучительную смерть.

- Ганья, бей слуг, я займусь им! – приказала Фотини, обрушивая тьму на врага.

Из земли, из тени под ногами выстрелили чёрные иглы, насквозь пробившие тело искажённого в десятках мест, но тот не остался в долгу, успев запустить в Дочь Ночи багровый росчерк, отрубивший ей левую руку, держащую двустволку.

Фотини отскочила, а указательный палец потерянной конечности надавил на спусковой крючок. Выстрел разнёсся над стойбищем людоедов, серебряные пули вошли глубоко в грудь искажённого, но увы - те, кто связал себя с бездной, не подвластны благородному серебру, этих чудовищ следует упокаивать иначе!

И пока враг рвал пронизывающие его чёрные лезвия, кровоточа и тут же исцеляясь, Фотини успела отрастить новую руку и бросилась в ближний бой. Верный мачете, оборвавший жизни не одного монстра и напоённый их силой, легко принял на себя сокрушительный удар двуручного топора, заблокировал, удержал, а после и расколол лезвие надвое, позволив вампирессе подобраться вплотную к пожирателю, и та, недолго думая, впилась ему в руку, высасывая кровь, впитывая её в себя.

Пожиратель взревел, ударил Фотини обухом, а после отбросил в сторону, но дело было сделано – кровь, что скопилась под его ногами, стала отличным оружием. Пикой, что пронзила людоеда насквозь, насадив его на своё алое древко, выйдя из макушки.

Но тот ещё жил! Ещё пытался ударить чем-то страшным, могучим, чем-то, что могло испепелить всех вокруг, и этого Фотини не собиралась допускать!

Она рванулась вперёд и, крутанувшись вокруг своей оси, отрубила голову врага. Та покатилась по заляпанной кровью земле, а Фотини плавно приземлилась.

Да, можно было использотельствовать техники сильней и опасней, но они пожирали изрядно сил, кои определённо понадобятся в этом проклятом месте. Сейчас же надлежало беречь мощь и преумножать её, а потому первым делом она выпила пожирателя, морщась от мерзкого вкуса его крови, и лишь после принялась оглядываться.

Ганья добивала последних врагов. У них не было ни единого шанса против бесовки, принявшей свой истинный облик и горящей жаждой убивать.

Никогда раньше Фотини не видела столь противоречивых, столь волнительных, столь интересных существ. Умные, свободолюбивые, обожающие механизмы в мирной жизни, они превращались в сущий кошмар, стоило только ударить в голову пьянящему аромату битвы.

И прямо сейчас стеснительная и наивная девушка, схватив дикаря за ногу, со всей силы била его головой о землю, не замечая даже, что от той не осталось ровным счётом ничего. Последний враг не утолил жажду боя распалившейся воительницы. И это могло стать проблемой, пожелай та обратить горящий взор на пленников.

Фотини осторожно подобралась сзади и вонзила клыки в нежную девичью шею. Аккуратно испила её сладкой крови, успокаивая, прогоняя злобу, даруя покой.

Ганья громко застонала, отпустила поверженного врага, попросила:

- Пожалуйста… хватит.

Дочь Ночи тотчас же отстранилась.

- Прости, тебя надо было успокоительствовать.

- И я благодарна вам, но всё же не нужно больше кусать меня