Быть собой - Тимофей Иванов

пораньше, пока остальные валялись с похмелья, прошёл через ворота, скрылся в лесу и вскоре летел к стойбищу, которое видел в памяти мертвеца, будучи невидимым. Путь был не долгим, но приземлиться я всё таки предпочёл подальше, причём в очередную болотную речушку, из которой выбрался на более менее сухое место. Пусть у местных охотников будут следы и они смогут считать, что я пришёл вполне себе по человечески, часть пути проделав по воде, а следовательно ну никак не могу быть духом. Те следов не оставляют и подобные уловки не применяют.

Правда путь до стойбища занял у меня ещё пол дня, но ближе к обеду, когда я уже с минут пять как перешёл с бега на шаг, из очередных кустов меня окликнули:

— Стой, человек, если хочешь жить!

— Вылезай из своей норы, Грол, если хочешь мне угрожать — фыркнул я в ответ, продолжая идти вперёд.

Спустя мгновение из укрытия вылетела стрела, нацеленная мне в горло, но я без особого труда уклонился от неё, после чего хохотнул:

— Твои предки недовольны тем, как ты стреляешь, орк.

— Что ты можешь знать о моих предках⁈ — рявкнул немолодой зеленокожий, поднявшись на ноги, рядом с ним встал его сородич. Их лица были довольно похожи даже на человеческий взгляд, но однако Думбр приходился моему собеседнику не сыном, а племянником.

— Они привели меня сюда отдать это — просто ответил я, продемонстрировав секиру.

— Топор Чашкака! — удивился он, а потом крепко задумался.

По виду-то этого было не сказать, два зеленокожих всё так же стояли недалеко от меня, сжимая в руках свои томагавки, но однако шестерёнки в голове одного из них активно скрипели. Не нужно было быть Эйнштейном, чтобы догадаться, зачем я принёс оружие родича в его родное стойбище. Ритуал предотвращения кровной вражды был прост как мычание, но при этом до опупения рискован. Конечно обычно на земли соседнего племени приходил отряд и лишь один воин шёл в стойбище, чтобы вернуться к своим в назначенный час. Если не возвращался, кореша за него мстили, вражда лишь ожесточалась. Только вот смельчак умирал без всяких альтернатив, причём порой довольно поганой смертью вроде посажения на кол. Хотя конечно убивать таких парламентариев считалось не особенно красивым делом… Но война вообще занятие довольно грязное. И куртуазные рыцари творят всякое, что уж о дикарях говорить.

Однако определившись с тем, что я смелый парень, пришедший для серьёзного дела, Грол слегка подвис. Всё таки обычай-то зеленокожих, а у меня цвет шкуры не тот. Однако раз человек припёрся, то тут может шляться целый отряд, который вероятно представляет из себя нешуточную угрозу поселению. Ну не идиот же людишка в одиночку приходить, правильно? Его конечно не спасут, но у его сородичей должны быть хорошие шансы на месть, иначе бы они вообще не играли в эти игры. То, что я за свою жизнь по другой причине не переживал, он знать не мог.

Так или иначе, поскрипев мозгами часовой решил, что разруливать подобные ситуации не его головная боль, на то вождь с шаманом есть. Точнее уже с учеником шамана, так как местного говорящего с духами, ставшего колдуном, я уже немножечко того, ликвидировал. Во имя всеобщего блага конечно. Но в любом случае мой визави строго посмотрел мне в глаза и проговорил рубленные фразы:

— Верни топор в петлю. Иди по тропе. И без глупостей.

— Как скажешь, Грол — усмехнулся я, выполнив его команду и загрузив бедолагу ещё сильнее, повторно назвав орка по имени.

По хорошему рассказать о нём мог только его родич, чей топор я несу, но с чего бы ему давать настолько точное описание, что даже по голосу узнать кого-то могу. Первый то раз был, когда мой провожатый ещё прятался за ветками. Выходило, что чужак либо сказал имя на удачу, либо ему и правда Духи Предков ворожат. Так мы и шли, я беззаботно шагал вперёд, не боясь удара по затылку, Грол ломая голову над ситуацией. Но часовые засели не очень далеко от посёлка, так что вскоре нас заметили и встретили местные зеленокожие, задав очевидный вопрос:

— Откуда здесь человек?

— Я принёс топор Чашкака, так мне велели Духи Предков — отчеканил я на чистом орочьем, пока мой провожатый, оставивший племянника бдеть на посту, не вставил свои пять копеек.

Группа орков удивилась, но опять же проявила внешнюю невозмутимость, лицо здесь держать умели. Однако предводительствующий несколькими сородичами молодой сын вождя тоже счёл дело слишком важным, а потому через несколько секунд проговорил:

— Ждите здесь и глаз с него не спускать.

Я лишь пожал плечами, хотя ситуация выходила довольно своеобразной. Стоит человек у стойбища зеленокожих в окружении десятка дикарей и все они многозначительно молчат. Хотя на деле все мы не очень понимаем что делать и чем дело кончится. Не хотелось бы всех тут убивать, но если они начнут первыми, то моё обещание не причинять вред родичам покойного станет не действительным и топор я верну что называется лезвием вперёд. Пусть выжившие расскажут остальным, как не хорошо нарушать собственные обычаи. Дипломатия ведь возможна только в тех случаях, когда дипломаты неприкосновенны.

Пока я размышлял о переговорах и их сложностях, к нам на поляну перед стойбищем явился вождь Щардан и ученик шамана Нараб. Начавший седеть, но ещё крепкий зеленокожий проговорил ритуальную фразу:

— Ты ли взял жизнь и топор моего родича по крови?

— Я. И я же принёс его в его дом с миром, но не войной — ровно ответив я, внутренне приободрившись. Со мной стали говорить, а не пытаться убить. Могло быть наоборот.

— Что есть тебе сказать в оправдание за смерть моего родича? — задал новый вопрос вождь.

— Он пытался убить меня так же, как я его. Но Духи Предков рассудили так, как рассудили — ответствовал я, валя вину на местную метафизику. Шутка про неисповедимые пути работает во всех мирах.

— Возьмёшь ли ты себе в жёны женщин моего родича и станешь ли отцом его детям? — прозвучал новый ритуальный вопрос. Вообще подобная практика тут была вполне в ходу и положительный ответ стал бы заявкой не на мир, а на союз. Правда кого-то надо было бы отдать ответными заложниками или самому вступить в это племя.

— Нет — твёрдо ответил я.

— Чужак презирает нас! — тут же донёсся выкрик от какого-то козла из задних