Сашка - Андрей Готлибович Шопперт

были. Есть отцова шпага у Сашки и есть сабля грузинского князя. В Басково ещё на стене кавалерийский укороченный штуцер новенький на стене висит — подарок генерала Филисофова. Танка нет. Вот был бы танк, и Кох им всем показал Кузькину мать. (Кузькой в древности на Руси называли проказливого, плохо исполняющего свои обязанности домового, а «кузькиной матерью» считалась Кикимора, насылавшая несчастья на заблудившихся в лесу путников. Ею вечно пугали детишек, а пожелать кому-то увидеть «кузькину мать» считалось недобрым пророчеством). Но танк ещё Кошкин Михаил Ильич не построил. Придётся без него обойтись.

Повезло, что все ветераны были в Болоховском. Дома себе рубили. Лес наконец привезли, доски и брус тоже, так что работа началась. Бросили, погрузились в двое саней, а нет, сначала вооружились, и поехали на операцию под кодовым названием «Шота Руставели». Это чтобы никто не догадался. Плана у операции не было. Какой там план, если даже количество противников не известно. Более того, остальные члены Сашкиной инвалидной команды скептически встретили пророчества Агафона.

— Это что Польша, что ль? Это Россия, не могёт того быть, чтобы грузинцы по ней шастали и князей русских убивали. Напутал ты Агафон. Нашёлся тоже знаток грузинского, а ну скажи как титька по-грузински? — ткнул в него культей Ерофей.

— Дзудзу. Это все знают. Ихним барышням офицерик наш Попов все время кричал, мол, дзудзу покажи.

— Ладно. Правильно. И что едут они из Тифлису убивать князя нашего от нечего делать? Зачем? Его же их князь Сергей Александрович Русиев усыновил, когда на княгине Болоховской женился. Зачем им своего родича убивать? — самый рассудительный в этом квартете инвалидов Кузьма правильный вопрос шебутному Агафону задал.

— Я не знаю, с Тифлису или с Москвы, но главным у них старший брат этого князя Русиева или, как Их Светлость говорит, Русишвили. Может, он хочет у Александра Сергеича имение отобрать, родственник же, ему тоже чего по наследству полагается. А ежели он Их Светлость у… умертвит, то всё ему достанется. Нет же других наследников.

Сашка знатоком грузинских традиций первой половины девятнадцатого века не был. Как и не знал всех тонкостей наследования имущества в этом времени. Тем не менее, с одним грузинцем, как их Агафон называет, он уже столкнулся и тот именно убить его хотел. А яблоко от тыквы далеко не укатится, так что второй брат — некий Сандро, мог быть вполне себе таким же убивцем. Что для него дурень деревенский?! Нет, скорее всего, не подойдёт и прямо на глазах у всей дворни в него пистоль не разрядит. А вот вызвать на дуэль? На шпагах, саблях или пистолетах может, и убить во время дуэли. Да, за это можно от Николая Палкина схлопотать. Дантеса в Париж отправили, в ссылку. Так это за Пушкина, а за деревенского дурня можно в Тбилиси в ссылку загреметь. Продаст два села и деревню, даже если они заложены, всё одно может продать. Пусть дешевле. Явно три эти населённых пункта и два имения стоят дороже двадцати четырёх тысяч. Получит, пусть тысяч двадцать — тридцать рублей серебром и поедет в свой Тбилиси отбывать ссылку при деньгах. Так что Сашка в версию Агафона, что грузины едут его убивать, поверил сразу. А раз умирать в его планы не входит, то нужно защищаться. И напасть первыми. Потом с полицией легче договориться, чем с богом. Тот может назад и не отправить. Опять же не слышал Сашка про договор с богом, с дьяволом да, а вот с богом вроде не было в книжках.

Войско у него было. И не факт, что грузины лучше. Эти воевали. Эти двадцать пять лет в армии. Эти до серьёзных чинов все четверо дослужились для тех, кто без образования в рядовые пришёл из крестьян. Один каптенармус, двое сержанты и один целый подпрапорщик, ещё хвастал Коморин, что один в полку был подпрапорщик не из дворян. Получается, с какой стороны не посмотри, все они унтер-офицеры с боевым опытом. Стрелять народ обучен. И оружие какое никакое есть.

— Что ребята повоюем? — оглядел Кох ветеранов.

— Грузинцы народ подлый, чего бы не повоевать, — оглядев инвалидов, за всех ответил Коморин.

Событие шестьдесят девятое

Когда кто-то сказал царю Спарты Леониду, что он ведет в бой слишком мало людей, он ответил: «Слишком много — ведь они обречены на смерть».

Леонид I 

Так строители неизвестные устроили, а потом садовники или ландшафтные дизайнеры, что с дороги дом князя Русиева не видно. В отличие от храмов этот чертог рыжий построен не на холме, а в низинке небольшой, на самом её дне, и потом вокруг вырастили из берёз и осин настоящий лес. Родные сосны там или ели давно спилили и посадили лиственные деревья в правильном порядке. Кольцами такими расширяющимися и пронизанными аллеями из лип. Осенью красиво, если с дороги смотреть. Круг жёлтых берёз, потом круг красных осин, снова жёлтые берёзы и в шесть радиусов липовые аллеи, тоже жёлтые, но другого бурого оттенка. Сейчас зимой вроде бы с дороги должен быть виден рыжий дом со всеми хоз постройками, листва-то облетела. Ан нет. Круги эти так плотно стоят и такие большие и старые уже деревья, что даже чернотой веток голых могут скрыть от путника постройки.

Привычно свернули ветераны на одну из липовых аллей уже почти в сумерках и оказались возле рыжего дома. Барский дом стоял не освещённый, темно в окнах, ни малейшего огонька. А вот во флигеле оба окна, выходящие на юг, на дорогу, были освещены. Свечи, ироды, жгут дорогущие. На всякий пожарный, а ну как горцы их уже опередили, отправили Коморина на разведку. А чего — один из них здоровый.

— Не могёт того быть, я нёсся, чуть коня не запалил, не могли они успеть сюда, — бурчал вслед бывшему подпрапорщику Агафон.

— А ну как… — махнул на него рукой Сашка, глядя вслед пригибающемуся Александру. Шёл тот прикольно. Согнулся буквой «Г» и от одного дерева к другому по снежной целине, как гусак, высоко ноги задирая, шествовал.