Изъ Москвы с любовью (том 2) - Сергей Анатольевич Кусков

сбавила обороты осужденная. — Наоборот, я презираю себя и свой поступок. — Но в целом держалась прямо, уверенно — Анфису раскаянием было не смутить. Да и чем смущать — она уже давно всё для себя решила. — И на своём страшном суде предстану с этим прегрешением как есть — ни юлить, ни искать оправдания не буду… Да ангелам, наверное, и не нужны наши оправдания, они ведь души должны читать. Но как мать… Царевна, ты же будущая мать! Не как наследница, а как мать — осуждаешь ли меня?

— Мне сложно дать объективный ответ, — покачала головой Оля. — Ибо я именно что царевна. У нас целители семейные, и не один, и я никогда не знала нужды. Наверное, если бы была на твоём месте — поняла бы тебя. Но понять — не значит простить, госпожа Братиславская, — появилась в её голосе желчь. — Я бы точно не простила, даже будь там. — Палец вниз, в пол. — Ибо кто знает, может быть эту дрянь, что везла ты, принял бы кто-то из моих друзей, близких? Родственников? Моя будущая дочь? Или приняла бы какая-нибудь идиотка, которая под действием устроила бы среди города мясную бойню? Такие случаи бывали, именно из-за них препарат запретили. Так что нет, госпожа Братиславская, ты не дождёшься от нас сочувствия… Хотя чисто по человечески да, мы понимаем, что ты всего лишь отчаявшаяся дурочка. Но прощения… — Она покачала головой. — Саш, а ты что скажешь?

— Я скажу так, — тяжело, как от зубной боли, вздохнул я, — Оля права — я тоже не простил бы на твоём месте. А тем более, я не там, а здесь, пусть по человечски мне тебя жаль куда больше, чем ей. — Махнул головой в сторону сестры. — Я младше, и не прошёл той закалки, что она; я слабый душевно ранимый жалостливый мальчишка. Но даже так ты в пролёте.

— Тогда зачем вы припёрлись, ваши высочества? — налились кровью её глаза. — Охрану, вон, за дверь выставили?

— Я хочу убить тебя, — с ходу начал я рубить правду-матку. Хреновый из меня переговорщик, ну а куда деваться? — Ты всё равно приговорена, твой приговор обжалованию не подлежит. Но умрёшь не от отрубания головы, как все дворяне и бояре, а от удара шокером.

— Шокером? — недоумённо вскинула она голову, причём страха в ней не было.

— Да. Мы тестируем прибор для моей самозащиты. Его надо откалибровать. Мы попытались на животных, но это животные. А нам нужно понять, как он воздействует на сильных одарённых людей. Ибо будет предназначен для защиты от массачусетских ведьм.

— Серия опытов, один из которых закончится летальным исходом? — Она весело захохотала.

— Да, — не моргнув глазом ответил я. — Смерть, скажем так, во имя науки.

— Вам не нужно привлечение лишнего внимания. Чтобы об этом знали. — Она посерьёзнела. — Потому в камере только вы двое, даже без телохранов. Потому без привлечения официальных служб и органов, которые сделают это вместо вас.

— Ты умная, Анфиса, — сделал я ей комплимент. — Аж не понимаю, как могла так опуститься, почему не придумала иной выход?

— А за это вы вылечите мою дочь… — закончила умозаключения она.

— Мы попытаемся. Ибо я не знаю, в какой стадии её болезнь, поддастся ли лечению. — Я снова был сама честность. — Но она будет лежать в кремлёвской больнице под надзором лекарей нашей семьи. Мы сделаем всё, что можем.

— Хорошо, я согласна, — кивнула она. — Как сделаете всё, что можно, как только она встанет на ноги… Так и приходите. Зная, что Ксюша здорова, я с радостью подставлюсь под ваш прибор. Хотя бы буду знать, когда умру — а то с нашими правоохранителями не в курсе, когда кого казнят. У нас в камере двоих казнили, одна сидела полгода, другая аж два. Никакой логики.

— Это специально так. Ожидание смерти иногда мучительнее самой смерти, — мрачным голосом произнесла Ольга.

— Ну вот, я и говорю — я буду знать, когда умру, мне будет легче. — Натужная улыбка. — Вы всё сказали, ваши высочества? Тогда можете отправлять меня в камеру — буду ждать вашего визита со здоровой Ксюшей. Где она, кстати, сейчас?

— Её перевели в интернат для сирот имени Святого Пантелеймона, Нижний Новгород, — ответил я. — Твоя сожительница отказалась ухаживать за твоим ребёнком.

— Это да, она та ещё сука оказалась, — фыркнула Анфиса. — Бывает же так, живёшь с человеком несколько лет, а она оказывается той ещё тварью. Ой, вы ещё здесь? — картинно распахнула деваха глаза.

— Саш, пошли, — скомандовала Ольга. — Аудиенция у её превосходительства госпожи Братиславской окончена.

— Вы сами пришли ко мне, ваше высочество, — оскалилась ей в ответ осужденная. — Вы ко мне. Не я к вам.

— Всего хорошего, госпожа Братиславская. — А это я, поднялся со стула. Ольга постучала по двери — охране. Анфиса же… Захохотала. Весёлым безумным смехом.

Глава 3

А наши поезда — самые поездатые

— Не ходи туда, там тебя ждут неприятности.

— Ну как же туда не ходить? Они же ждут!'?

(чуть переделанная фраза из м/ф «Котёнок Гав»)

Малый дворец. Впервые здесь так, чтобы в гости, а не «проездом» из Большого в дворцовую больницу. Конец длинного коридора, в котором расстелена ковровая дорожка. Всё чисто и красиво, стиль — смесь современности и старорусского. Покои с цифрами «217». Чем-то отдаёт общагой, ибо в покоях нет удобств вроде кухни и ванной — они вынесены в отдельные отсеки-закутки, как и столы со стульями, где можно покушать с комфортом, а не в стеснённой каморке. Душевая есть, совмещена с туалетом, но кушать и готовить (кто готовит), как и ванна с гидромассажем — только «в коридоре». Это мне рассказала комендант этажа, проводившая вашего покорного слугу сюда, а чуть позже в оном и сам убедился. Стучусь — со звонками тут тоже напряжёнка. А собственно, почему? Кому мешают дверные звонки?

— Кто там? — Голос из-за закрытой двери приглушённый, но слышится. То есть двери тут тоже так себе, хлипкие. Чистая общага! М-да, хоть и царский дворец, а по сути мало отличается от подобных заведений для бюджетников и работников ключевых предприятий. Слава богу чисто, не накурено, нет бычков на площадке и хамоватых наглецов в спортивных трениках, окидывающих тебя взглядом, по градусности что-то среднее между: «Ты чего сюда припёрся? Это наш район!» и «Семки есть? А если найду?»

— Это я, почтальон Печкин! — шучу. — Принёс повестку от вашего мальчика!

Комендант за плечом вылупила в удивлении глаза. Почтальон? Повестка?

— Шутка такая, — пояснил я старушенции. А это определённо вышедшая давным-давно на пенсию дружинница, видимо, которой