" Всехние" дети детского дома. - Наталья Алексеевна Добровольская

Вася, а рядом с ним - новый знакомый Глафиры, Алексей Смирнов.

Оказывается, парни почти одновременно пришли в общежитие, разыскивая своих подруг, а им и сказали, что девушки теперь в детском доме работают. Познакомившись и сойдясь накоротке, молодые люди отправились разыскивать неугомонных девчат, которые им очень обрадовались, ведь они не виделись со времени концерта, а тут столько событий произошло.

Да и детей теперь можно было оставить на них без опаски - все же отсутствие взрослых беспокоило девушек, хотя детский дом и был в глубине парка, это было и хорошо, и плохо - вдруг кто залетный детей побеспокоит.

Шепнув Васе, что ей надо о многом рассказать, Надя вместе с Риной отправились в больницу к заведующей детского дома, прихватив корзинку с угощением.

Наслаждаясь хорошей погодой, девушки спокойно шли по лесной дорожке. Вдруг Тракторина спросила:

- А этот парень, Василий, он тебе кто?

- Друг хороший, - несколько смущаясь, сформулировала Надя.

- А как ты с ним познакомилась? - не унималась девочка. Конечно, самый возраст интересоваться отношениями мужчин и женщин.

- А он меня на улице нашел, - с улыбкой сказала девушка, глядя на удивившуюся девочку.

- Да, да, я в поезде, когда в Москву ехала, заболела, вот мне плохо и стало, я на улице сознание потеряла. Он и скорую вызвал, и в больницу увез, и потом помогал, так и познакомились, - закончила Надя и подумала, что надо как-нибудь навестить своих знакомых в больнице, давно она у них не была.

Так, мило общаясь, девушки и шли потихоньку по тропинке, пока не подошли к небольшому домику, спрятавшемуся в густых кустах отцветающей черемухи. Если бы не Рина, Надя бы прошла мимо, настолько незаметным было это здание небольшой больнички.

Но внутри было очень уютно, по-домашнему тихо и спокойно, а Надя вспомнила суету и заботы врачей в будущем, во время ковида, когда и речи не шло о свободном посещении больных А тут старушка-божий одуванчик мельком подслеповато их оглядела, узнала Рину, которая с ней поздоровалась, и пропустила в палату без всяких проблем.

Анна Ивановна оказалась полноватой дамой лет сорока пяти - пятидесяти, с милой смущенной улыбкой. И сама она была такая мягкая и теплая, что хотелось прижаться к ней, как к печке. Чем-то она напоминала тетю Дусю из больницы, такая же располагающая и добрая. Она приобняла Рину и посмотрела на девушку, которая объяснила:

- Я Надежда Кузнецова, по заявке Наркомпроса меня с моими подругами временно отправили воспитателями в ваш детский дом.

- Ах, как хорошо, совсем я не вовремя разболелась, а дети заброшены оказались, - смущенно сказала женщина.

- Вот про это я и хотела узнать, кто еще работает здесь? Сторож, повар, завхоз?

- Завхоза нет, я пока его функции выполняла, а сторож с поваром должны были быть. Что, не было никого?

Надя покачала головой, а женщина в сердцах воскликнула:

- Запили опять Степан с Анфисой, а я ведь предупреждала их! Ну как же так, подвели меня! - и женщина пояснила, что речь идет как раз о стороже и поваре, которых она уже однажды поймала на пьянстве, хотела уволить, но пожалела после горячих клятв, что «больше ни-ни»!

- Вот выйду из больницы, я с ними разберусь! А вы уж пока как-нибудь сами, девчата, эту проблему решите.

- Надо Васю попросить, это друг мой, он в милиции работает, пусть с парнями поговорит, может, кто сможет пожить у нас временно, - сделав себе заметку, решила Надя.

- И готовить пока будем сами, по очереди, а дети нам помогут, - и Рина покивала головой, соглашаясь.

Побыв еще немного, вручив корзинку с угощением, они попрощались с Анной Ивановной и пошли назад, в детский дом. По дороге Надя размышляла о том круговороте дел и событий, которые свалились на нее и не давали раскисать, вспоминать о прошлой - будущей жизни и своих родных и близких. Другие люди стали ей не менее дороги, и это было большим облегчением для девушки.

Подходя уже к самому дому, они услышали громкие мужские крики, сопровождаемые не очень культурными выражениями, и женский тонкий визгливый голос.

Увиденная ими картина была бы забавной, если бы не дети, застывшие в страхе вокруг Василия и Алексея, которые стояли около калитки с выражением на лицах «враг не пройдет», и кричавшие и матерящиеся мужчина и женщина, небрежно одетые и очень неприглядно выглядевшие, стоящие по другую сторону. Скорее всего, это и были сторож и повар, о которых говорила Анна Ивановна, вернувшиеся на свои рабочие места.

Добавив металла в голос, Надя спросила:

- В чем дело, граждане? Вы кто? И что вы хотите?

- Так это, мы Степан и Анфиса, я, стало быть, сторож местный, а жинка моя поварихой здесь работала, да вы спросите у Анны - Ванны.

- Сторож говорите? А почему тогда оставили охраняемый объект? Почему дети третий день не получают горячей пищи, если вы повар! Оставили детей в опасности и без еды! Это саботаж называется, – тон голоса Нади вымораживал всех, она и сама не ожидала, что может так разговаривать.

- Так это, мы ненадолго отошли, к нам родня приехала, мы ее проведать отправились, - залепетал уже значительно присмиревший сторож.

- Три дня, по - вашему, это ненадолго? Вот что, граждане, даем вам три часа на сборы, и чтобы духу вашего здесь не было, с Анной Ивановной все согласовано, потом документы заберете.

- Так куда мы пойдем? - голос женщины был похож на блеянье, такой же тихий и робкий.

Наде даже стало немного жаль этих пьянчужек, но и спускать им вину нельзя было - действительно, оставить детей одних на три дня было большим нарушением, тут просто увольнением они бы не отделались, могли и дело завести.

- Ваше дело, сами сказали, что родня у вас есть, вот к ней и идите. А сейчас Алексей проследит, чтобы вы вещи свои собрали, - слово «свои» девушка специально подчеркнула – с этих людей станется и чужое прихватить.

Отправив приунывших бывших сотрудников собираться, все зашли в столовую, в которой был уже накрыт завтрак.

Вася по дороге шепнул девушке:

- Ты молодец, не думал, что ты такой строгой бываешь, как генерал командовала, я даже напугался немного, - и он шутливо вытянулся и отдал ей честь.

- Да разозлили эти сторожа меня, бросили детей, и трава не расти, хорошо, что за эти дни