Город, которого нет 5 - Артемис Мантикор

— Ну? — без особого интереса спросил я.

— Когда сердце тухнет и не горит больше. Сердцу гореть должно!

— Ох старик, любовных приключений мне до конца дней моих хватит. Когда мне было как сейчас этому телу, я только и смотрел что на задницы эмочек. Но сейчас я больше по простым ценностям. Семья, дети… вот о чём я больше всего жалею.

Не знаю уж с чего меня прорвало на откровенность.

Но старик мою меланхолию не оценил, да и признания тоже. Он вообще слушал меня в пол уха.

— Да не нужны они, бабы эти! Одна суета от них, как говаривал старина Хостер. Послушай меня, ты ведь поди считаешь себя старым и мудрым, сколько там тебе всего? Лет шестьдесят? Семьдесят? Не важно, я тебе вот что скажу. Настоящий мужик должен сердцем гореть к любимому делу. Смекаешь?

— Первым делом самолёты, — усмехнулся я. — А девушки будут потом, помню.

— Да к Дагону баб, парень! Я тебе так скажу. Найди дело жизни, и твоя жизнь будет красочной даже в сто лет! Мужик с собственным делом это как якорь. Вот ты кто по жизни?

«Он меня что, гопнуть хочет?» — подумал я с усмешкой.

— Ну… изнанщик, наверное. Так меня тут называют.

— Чепуха! — вдруг бросил старик и улыбнулся во весь рот. — У меня знаешь, какое дело?

— Трамваи?

Что-то неприятное в его глазах мелькнуло, а шестое чувство начинало подозревать недоброе.

Так и оказалось…

— Рыбалка! Только на рыбалке чувствуешь, что полноценно живёшь!

— Так ты рыбак?

— Ты думаешь, я просто рыбак? Ха-ха! Нет, парень, я давно перешёл черту, там, где заканчивается «тихий час у поплавка» и начинается безумие настоящей рыбалки! Я посвятил этому делу тысячи лет, но спроси меня, надоело ли мне? Нет! Моё сердце пылает, парень!

— Вижу, ты нашёл себя, — вежливо сказал я, но он уже погрузился в себя и не замечал ничего вокруг.

— Я слышу, как в полночь караси шепчутся на мелководье, обсуждая мою прикормку. Моя жизнь — это поплавок. Вижу поклёвку даже с закрытыми глазами. Каждая подсечка у меня в сердце, каждое вываживание — как битва с самим Дагоном! Я держу фрикцион в пальцах, слышу пение лески и думаю: «Вот оно, счастье». Я уже не человек, я — донка, я — фидер, я — карповая стойка на рассвете. Я слышу квивертип во сне, и снасти мои зовут меня по имени. Я — тот, кто выкопал весь огород на червей. Я — рыболовный апокалипсис, вот кто я. А ты кто такой? Изнанщик? Тьфу!

— Рад за тебя, — я криво улыбнулся.

— Не радуйся. Видишь, где я сейчас? Веду этот трамвай по рельсам, вожу одну и ту же публику, которая ни черта не смыслит в рыбалке, — я глянул назад, вагончик трамвая вновь был почти пуст, за исключением нескольких скелетов в старой одежде. Костяки в ответ на исповедь водителя затрещали и заскрипели суставами.

— Ну, так иди в отпуск тогда.

— Во-от. Об этом я и хотел поговорить. Клиентов у меня не так много, а я по рыбе без меры соскучился…

Я тяжело вздохнул, понимая куда он клонит.

— Да довези меня, а там что-нибудь придумаем. Может, чаевые дам.

В ответ старик заржал, наклонился, достал из ящика снизу чекушку водки и гранёный стакан.

— Надо отметить! Держи мой стакан, а я горла…

— Лучше не за рулём.

Старик снова заржал, после чего налил-таки себе, повернул вентиль перед собой, наспех опрокинул жидкость в себя, после чего сорвал солёный огурец, который у него болтался под потолком в качестве брелка.

К счастью, для управления трамваем водитель вообще не особо был нужен. Между станциями он вообще ехал сам по себе, и все стрелки всегда были переведены в нужную сторону.

Возле моего дома был лишь один трамвайный путь. То место, где мы некогда познакомились с Ритой. Именно туда меня и привёз трамвай, встав на последней остановке, будто так и задумано.

Я перевёл водителю ещё один месяц. Грабёж конечно откровенный. Он похоже решил на мне кассу сделать. Теперь уж точно будет рыбачить до посинения. Но орду нежити в замкнутом пространстве я бы не вытащил. Если бы на меня ринулись все «пассажиры» трамвая, фокусировка бы не сильно мне помогла в замкнутом помещении. Этот навык лучше всего раскрывался, когда есть простор для манёвра.

На улицу я вышел поздним вечером. Примерно в это время мама будет задаваться вопросом, где это я так долго шляюсь. Уже с нотками раздражения и беспокойства, но ещё без последствий.

Блин, о чём я вообще думаю? Мне уже давно не шестнадцать и выговор родителей меня вообще беспокоить не должен. Привычки тела…

Насчёт выпивки я откровенно слукавил. Вообще, я бы не прочь после такой головомойки согреть живот градусом. В прежней жизни я почти не пил, но тут нервы начинают сдавать со всеми этими чудесами.

Скорей бы стать достаточно большой рыбой, чтобы не бояться жить, как хочу.

Чёрт… ни слова больше о существах с плавниками. Даже в мыслях.

Всю дорогу я слушал рассказы о прикормке и секретах рыбалки. Наверное в скайриме сейчас было бы сообщение о повышении навыка рыбной ловли, будь он неладен…

Так. Ни слова больше о существах с плавниками, — повторил я про себя спасительную фразу.

Я допил черничную колу из ящика и бросил банку в урну, после чего бодро зашагал домой.

Что может случиться ночью на первое сентября у школьника, который очень не хочет в школу? Хотя нет, скорее всего я просто буду спать на первых уроках.

Последнее, что я ожидал увидеть перед своим домом, это мокрую Анну, падающую на меня с неба. Я отскочил и выхватил Гераний, ожидая атаку. Но она просто растянулась передо мной, с проступающими на мокрой серой рубашке очертаниями груди.

Похоже, она умудрилась стоять на том месте, где под землёй были проложены какие-то трубы.

Девушка молниеносно сгруппировалась и бросилась бежать. Запрыгнула на забор и устремилась к… Красноглазка! Кажется, я пришёл очень вовремя.

Аня с невероятным акробатическим пируэтом проскочила за спину моей недовольной подопечной, но неудачно приземлилась и упала на асфальт.

— Ду-у-ной! — выговорила Красноглазка, тыкая пальцем в Луричеву.

В ответ та метнула нож. Но рука соскочила, слегка чиркнув лезвием по пальцам девушки, а затем —