Время - словно капля янтаря - Игорь Вереснев

в прошлое, но удержать не смог. Значит, с минуты на минуту она тоже вывалится из межвременья на этом самом месте, нужно просто стоять и ждать. А потом мы уедем, далеко-далеко.

— Что стал столбом? — тётка-мешочница перла прямо на меня кучмовоз-вездеход. — Посторонись!

— Вам места мало?

— А тебе? — тут же поспешила другая на помощь товарке. — Сказали же по-хорошему, в сторону отвали!

Мне пришлось отойти, иначе они начали бы кидать свои баулы прямо мне на ноги. Я уже готов был высказаться о подобной бесцеремонности — не уверен, что цензурно. И вдруг что-то кольнуло под ложечкой. Лица мешочниц были знакомые. Но башню свою они сооружали не там, где должны были! И выглядела она не так, как ещё совсем недавно, в будущем.

Чувствуя, как испарина заставляет тенниску прилипнуть к спине, я оглядел зал. Быстро пошёл к дедку, читающему газету.

— Извините, не скажите, какое сегодня число?

Вопрос прозвучал глупо. И зачем я именно к этому деду пошёл? У любого ведь спросить мог. Дед опустил газету, воззрился на меня поверх очков. Открывшаяся картина ему не понравилась. А кому бы понравилась — покрытая щетиной рожа со свежим кровоподтёком на скуле. Дед брезгливо скривился, пожевал губами:

— Семнадцатое мая, разумеется.

— Как мая?

Я не помнил точно дату, когда приключился тот инцидент на вокзале — сколько лет ведь прошло! И двигался я к нему по наитию, ничего не рассчитывая. Но тогда было лето, однозначно. Получается, я сместился на несколько дней, а не часов? И Ксюшу придётся ждать гораздо дольше, чем я надеялся?

— Хоть год-то девяносто третий?

Дед успел снова прикрыться газетой. Всем видом показывал, что не желает продолжать беседу с каким-то ненормальным. Но я должен был услышать ответ на свой вопрос!

— Год, спрашиваю, девяносто третий?!

— Вы что хулиганите?! Милицию позвать? — взвился старичок. Но в глазах моих, видно, было что-то такое нехорошее, что он сразу же и осел. Пробурчал: — Девяносто третий, девяносто третий. Какой же ещё.

Не знаю, хватило бы у него смелости звать милицию. И вообще, зачем я к нему приклепался? Я был в какой-то прострации, с трудом соображал…

— Ой, а где вы эту туфельку нашли?

Я повернулся к соседке деда, молодой женщине. Тоже в очках, и тоже делает вид, что увлечена чтением, только не газеты, а книжки в мягком, обтёртом по углам переплёте. Минуту назад делала вид, до того, как я подошёл и начал задавать идиотские вопросы. Теперь женщина смотрела на меня. Вернее, на Ксюшину туфельку у меня в руках. И я посмотрел, что твой баран на новые ворота.

— Это же та девочка обронила!

— Какая девочка? — мысли в моей голове ворочались грузно, неспешно.

— Девочка здесь потерялась. Маленькая, годика четыре. Плачет, а где родители не говорит. На ней одна туфелька была, такая, как эта.

Оцепенение, сковавшее мои мозги, осыпалось глиняной коркой. Ксюша уже здесь?! В этом настоящем? Но разве она могла сдвинуться в прошлое дальше, чем я? Она же вынырнула раньше… Или всё же могла?

— Давно? Девочка давно здесь была?!

Еле сдержался, чтобы не схватить женщину за плечи, не встряхнуть — быстрее, быстрее отвечай!

— Около часа назад…

— Где она?

— Не знаю… — Она быстро поправилась, вспомнив, должно быть, как я третировал перед этим деда: — Её к дежурному по вокзалу отвели, родители же не нашлись… А вы ей кто?

Я не ответил. Развернулся, кинулся прочь из зала ожидания. По дороге зацепил ногой чей-то баул, поддал в сердцах, в спину ударили отборные маты… Да пошли вы все!

За окошком дежурного по вокзалу восседала девица в форменном кителе. Носатая, длиннолицая, смахивающая на лошадь. Девица была занята — подкрашивала губки, таращась в круглое зеркальце на столе. На мой вкус, красивей она от этого не становилась. Поняв, что процедура раскрашивания может затянуться надолго, я забарабанил костяшками пальцев в стекло. Лошица удостоила меня взглядом.

— Что вы хотели, мужчина?

— У вас девочка, которая потерялась?

Девица молчала. Разглядывала меня, словно какой-то экспонат.

— Маленькая такая, четыре годика. Волосы русые, в косички заплетены. Платье жёлтое, со штучками такими... — я поднял руки к плечам, пытаясь показать украшения, название которых давно позабыл. Опять увидел туфельку. — На ней одна туфелька была, вот такая.

Лошица нахмурилась.

— А вы ей кто?

— Отец. Где девочка?

Девица потянулась к телефону, сняла трубку, набрала номер. Заговорила. Голос её неожиданно показался смутно знакомым. Да и лицо тоже. Я отмахнулся мысленно. Ерунда, сегодня половина вокзала кажутся знакомыми. Наверное, день такой.

— Серёжа, можешь ко мне подойти? Тут объявился якобы отец девочки. Какой-какой — той, что я час назад к тебе приводила, потерянной. Она у вас? — Дежурная замолчала, слушая ответ. Вновь взглянула на меня. Весьма скептически. — Да? Ну, подойди пожалуйста, разберись.

Положила трубку. Кажется, мне она объяснять ничего не собиралась. Я не выдержал:

— И что? Где девочка?

— Подождите минутку.

Ждать пришлось не минуту, чуть дольше. Три? Пять? А затем за спиной раздался резкий мужской голос. И тоже — знакомый.

— Это вы отец девочки?

Я обернулся. На секунду показалось, что в глазах темнеет, и пол под ногами ощутимо дрогнул. Наваждение? Марево какое-то? Я даже головой тряхнул.

Но это было не наваждение. Передо мной стоял майор Мазур.

— Вы девочку искали?

Нет, не майор пока, старший лейтенант милиции. Молодой, ещё не успевший набраться ментовской наглости и бесцеремонности.

Я не успел ответить, за меня это сделала дежурная:

— Он, он.

Теперь я и её узнал — жена Мазура. Или будущая жена, пацанёнок их точно ещё не родился. Вот, оказывается, где они познакомились. Мазур прервал мои размышления:

— Документы предъявите.

Я машинально вытащил из кармана брюк паспорт. Опомнился — что же я делаю? Документ-то у меня липовый, а передо мной — Мазур. Тот самый Мазур! Не паспорт ему давать надо, а сматываться. Ноги в руки и айда из этого настоящего…

Нет, нельзя, Ксюша здесь! А просто убежать вряд ли получится. Вон какой «догоняльщик» стоит. Здоровой, спортивный, молодой.

Собственно, думать-то и поздно было. Потому как документ перекочевал в руки старлея.

— Семашко, значит, Андрей Валентинович?

Сейчас полистает, наткнётся на дату прописки в Малом Утёсе… А это не тётка из гостиницы, тут сказки о паспортистке не прокатят.

— Да. — Я опять