Вождь - Алекс Хай

Следом поднялись мы с Пергием. Я взял артефактное перо, окунул в чернила и протянул Пергию.

— Всё это время я говорил от вашего имени. Но подпись на договоре должен поставить настоящий Ноктианец.

Пергий кивнул, немного неуклюже взял перо длинными черными пальцами и размашисто подписал оба документа. Я подал печать, которую сделали специально для Ноктианцев, и Пергий поставил оттиск.

Советники поставили свою печать, и Занд Дейвор обернулся ко мне.

— Делегат Ром…

Я покачал головой.

— Складывает с себя полномочия, — сказал я достаточно громко, и мои слова подхватило эхо. — Мир установлен. Отныне Ноктианцы получили место в Совете и смогут сами говорить за себя. Я для этого больше не нужен.

Гул прокатился по рядам, как внезапный ветер. Не тревожный — тёплый, живой. Салине рядом сжала губы: в её взгляде было и «наконец-то», и печаль человека, который долго держал чью-то руку и отпускает, потому что так правильно. Пергий чуть склонил голову — так, как склоняют её воины, принимая ответственность, и сделал шаг вперёд.

— Так тому и быть, — кивнул советник.

Я улыбнулся — уже не как посол чёрных пустынь, а как городской человек, который наконец перестал быть переводчиком между двумя мирами. С плеч будто сняли невидимый рюкзак — тот, с которым ходишь годами и замечаешь только тогда, когда скинул.

Аплодисменты, редкие в таких стенах, зазвучали сперва где-то на галерее — смущённо, осторожно, потом их подхватили задние ряды, и вот, наконец, уже весь храм утонул в ликовании.

Лакрет щёлкнул защёлкой на кристалле записи, и тот погас. Жрецы зажгли праздничные огни. Над статуями Двух ликов прошёл мягкий сквозняк. Люди начали расходиться, поздравляя друг друга.

Я сделал полшага назад. В этот момент в боковом проходе что-то блеснуло — не металл, не руна — герб. Солнечный, знакомый до зубной боли. Я поднял взгляд — на пороге, в световом прямоугольнике, стояла новая фигура.

Герб Солнцерождённых — и та, кто имела на него право.

Она выглядела поистине царственно в белом платье и золотом с лазурью плаще. Волосы убраны в строгий узел. Взгляд — чистый, без привычной дерзости девочки, которой я когда-то ломал планы. Взгляд Домины.

— Циллия, — сказал я и чуть склонил голову. — Поздравляю с новым титулом. И соболезную утрате.

— Благодарю, страж Ром, — она кивнула мне, соблюдая приличия, но её глаза потеплели. — Совет клана выбрал меня. Пришлось… вытащить некоторые занозы. Глубоко сидели. Больно было всем.

— Чистка, — кивнул я. — Другого пути у вас не было.

Мы сдвинулись в тень бокового прохода, чтобы не мешать жрецам.

— Репутация моего клана уничтожена, — произнесла Циллия ровно. — Мы будем долго расплачиваться с Альбигором. Деньгами, делами, кровью, если потребуется. Преждние Доминусы выбирали путь войны, но я приведу клан к миру.

— Не сомневаюсь, Цил, — отозвался я. — Из тебя получится прекрасная Домина. У тебя есть то, чего не было у Фиора: чувство меры и умение слушать. С даром дипломатии и серьёзной работой вы вернёте доверие. Не быстро. Но вернёте.

Она слегка улыбнулась.

— Ты удивительно щедр на авансы, Ром, — сказала она с тенью иронии. — Для человека, который три раза обещал утопить мой клан.

— Я не менял мнения, — пожал я плечами. — Просто теперь я могу дать вам верёвку не для виселицы, а чтобы выбраться. Понимаешь разницу?

— Понимаю, — сказала она серьёзно. — Теперь всё в моих руках. Мы начали с простого: открыли счета помощи пострадавшим, отправили рабочих на восстановление, спонсировали ремонт и бесплатно раздаём очищенный Ноктиум. Но это лишь внешняя сторона. Мне приходится спешно реорганизовывать сам клан.

Я отметил, как спокойно она произносила каждое слово. Без удовольствия. Без показного раскаяния. Как делают хирурги, когда отсекают мёртвое.

— Хороший старт, — сказал я. — Только не рассчитывай на аплодисменты. В ближайшие годы их не будет. Максимум — перестанут плевать под ноги.

— Я и не жду, — тихо ответила она. — Мы будем доказывать верность городу делом.

Мы помолчали. Снизу, от алтаря, поднимался мягкий свет. Циллия глянула туда, на двойной лик — День и Ночь, смотрящие друг на друга без вражды.

— Ты ушёл с поста делегата. Куда дальше?

Я пожал плечами.

— Долг городу я отдал. Пора немного подумать и о своей семье. Но сперва нужно эту семью создать.

Мы ещё мгновение стояли рядом, слушая, как храм остывает после ритуала. На запястье у неё чернела траурная повязка — сползла с предплечья. Я поймал себя на желании поправить — и не стал. Не моя роль. Больше не моя.

— Цил, — сказал я, уже отходя, — иногда правильные решения выглядят как предательство. Привыкай. И держи круг тех, кто скажет тебе правду. Даже если она неприятна.

— Я тебя услышала, — сказала она без тени благодарности — как фиксируют важную запись в голове. — И… Ром. Спасибо, что не дал нам провалиться в бездну. Твои методы мне нравятся не всегда. Но результат… — она чуть вскинула подбородок, — город жив.

— Вот и держи его живым, Домина.

Мы кивнули друг другу на прощание, и я пошёл дальше, к выходу. В этот момент тень у ближайшей колонны шевельнулась.

Силуэт отделился от камня — знакомая походка, чёрная с серебром форма, рука на эфесе клинка не ради угрозы, а как привычка воина. Я улыбнулся, не веря своим глазам.

Лунная стражница Лия Артан стояла, прислонившись плечом к колонне, как всегда — расслабленно-настороженная. Половина лица в тени, вторая — умыта холодным лунным светом. Увидев меня, она усмехнулась так, будто только что выиграла спор у судьбы.

— Ну здравствуй, Ром, — сказала Лия и направилась мне навстречу.

Мы обнялись — крепко, как обнимаются те, кто уже делил огонь и песок. В пахнущих кожей и металлом объятиях стало неожиданно спокойно и радостно.

— Ты откуда тут взялась? — не удержался я от улыбки.

— Из Элуна, — она пожала плечами. — Комендант отправил несколько отрядов на помощь. Стражи, лекари, инженеры. У вас тут после Фиора… — она махнула в сторону руин Совета, — работы до следующего Солнцестояния.

— Быстро же слух докатился, — хмыкнул я.

— Ну так и у вас здесь была не рядовая стычка, — отозвалась Лия, но тут же посерьёзнела. — Я не только поэтому попросилась в Альбигор. Хотела поблагодарить тебя лично