Черное Солнце. За что убивают Учителей (СИ) - Наталья Сергеевна Корнева

Действия же самого Первого ученика не выходили за рамки положенного: были жестоко убиты две группы сборщиков и в установленный срок не выплачена дань. При таком раскладе показательного наказания не избежать. Конечно, случай со Степными Волками не был совсем уж обычным: всё-таки речь шла о родном племени Элиара. Да… и именно поэтому, если говорить совсем уж откровенно, он отдал тот злополучный приказ с особенным мрачным удовлетворением. Кто же знал, что решившийся на конфликт Бенну хищно вцепится в столь ничтожный повод и начнет активные действия!

Тем не менее, были у поступка северянина и однозначно хорошие последствия: Второй ученик исчез без предупреждения, накануне так сильно рассорившись с Учителем, что вряд ли тот когда-нибудь в будущем забудет нанесенное ему оскорбление и простит мятеж. Нет, вернуть благосклонность Великого Иерофанта не так-то просто: многие пытались сделать это, но оставались в опале навсегда.

Отныне только выходец из Ангу сможет считаться лучшим и любимым учеником Красного Феникса Лианора, а про грубого дикаря из Халдора вскоре все забудут.

Сорвав один из вожделенных плодов смоковницы, созревший достаточно и от спелости раскрывшийся на ветке, как цветок, мессир Элирий Лестер Лар жестом поманил юношу. Разломив винную ягоду надвое, Учитель скормил ученику лакомство прямо с ладони, напоследок позволив благоговейно облобызать испачканные сладким соком и мякотью пальцы.

Едва холеные длинные пальцы оказались у него во рту, голова Яниэра закружилась, и он почувствовал невольное облегчение. Учитель не слишком сердит, если разрешил коснуться себя. Вдохновлённый этой мыслью, северянин стоял на коленях и ел плод смоковницы, которым его потчевали, а потом поцеловал белые руки и замер в ожидании повелений.

От нервного напряжения в горле пересохло, от приторной сладости отчаянно захотелось пить, но, конечно, он будет терпеть и не посмеет тревожить Учителя просьбой, рискуя нарваться на новый приступ раздражения.

— Что бы ты ни сделал, душа моя, — медовым голосом сказал Красный Феникс, глядя на сомкнутые губы воспитанника, перепачканные сладостью и грязью, — будешь прощен.

Глава 27

Прогулки по воде

Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон пробуждения насекомых

Полынь дает побеги. День девятнадцатый от пробуждения

Ангу. Лес Кукол

*киноварью*

Густой лес закрылся, схлопнулся за Красным Фениксом резко, как портал: под сенью ветвей мгновенно потемнело. Поднимающаяся к облакам двурогая гора Фор-Вирам перестала наконец нависать тяжелой махиной и угрожающе маячить за спиной, а вместе с этим немного притупилось и навязчивое ощущение, что погоня уже мчится за ним по пятам.

Мысленно вернувшись в приторно-сладкую, полную хмельного меда сцену в день празднования Осеннего равноденствия, Элирий почувствовал себя до крайности взбудораженным и одновременно пристыженным. Как странно… Совершенный плохо помнил себя прежнего, а потому смотрел свитки неохотно возвращающейся памяти словно бы со стороны, будто подглядывая за посторонними. А те вещи, которые порой творил он со своим учеником, определенно, не были предназначены для чужих глаз. Кажется, в те дни он был увлечен Янарой, сестрой Яниэра, и недоступность этой молодой женщины, дочери владетеля Ангу, пьянила его и волновала лотосную кровь.

С самим северянином они были очень близки и даже делили кров, как в прежние времена практиковалось в храме Тысячи Солнц на Утонувшем острове. Ученик должен был отказаться от себя и полностью жить жизнью Учителя, прислуживая и повинуясь наставнику во всем. Возможно, кое-где он немного перегнул палку в повиновении… сейчас уж и не вспомнить. Но, как бы то ни было, он был в своём праве, а Яниэр, кажется, оставался не в обиде, слизывая желанный многими мёд покровительства с пальцев Красного Феникса Лианора.

Однако тот этап жизни в Ром-Белиате, полный самых разных событий, радостей и печалей, окончен слишком давно и позабыт слишком крепко. Хоть северянин и был когда-то его любимцем и Первым учеником, прежних дней не вернуть: бессмысленно тревожиться о них теперь. Пусть прошлое умрёт, — он будет заботиться только о будущем.

Одуряюще пахло хвоей. Земля под деревьями была засыпана сосновыми иголками: словно по пружинистому ковру, Элирий ступал мягко и бесшумно, с каждым шагом уверенно отдаляясь от города и углубляясь в чащу. Чем дольше он шел, тем более болотистыми и вязкими становились почвы — возможно, скоро они станут совсем непроходимы. В какой-то миг обернувшись назад, Совершенный нахмурился, обнаружив цепочку мокрых следов, которые не торопились пропадать: в глубоких отпечатках позаимствованных им в храме Лунного Солнца удобных дорожных сапог немедленно появлялась вода.

Но гораздо хуже этой черной воды были яркие мазки цвета, алые лепестки лотоса, которые тянулись за ним и которые легко различит Второй ученик. Он оставляет за собою горящий энергетический след, и этот след зрим для Видящего.

Пронзительно крикнула одинокая сова, и снова всё стихло. В душу понемногу вползала тревога. Темнота сгущалась, порождая ощущение опасности: как ни старался, Красный Феникс не мог отделаться от страха, что погоня уже дышит ему в затылок. Вот-вот беглеца настигнут! охотник упрямо идет за жертвой, поминутно припадая к земле и изучая всё, что могло его выдать: каждый побеспокоенный дыханием цветок, каждую слегка примятую травинку. Так знающий следопыт выслеживает матерого хищника, догоняет по свежему, живому следу.

Но тигр умеет себя спрятать: зверь движется упругим крытым шагом, ставит заднюю лапу точно в отпечаток передней, стирая, разрушая выдающие его следы. Только бы прошло еще немного времени, чтобы они совсем исчезли с лица земли!

Охотник не ведает промаха, а значит, и зверь не имеет прав на ошибку.

Бесшумным приливом накатывала ночная свежесть, лунный свет едва просачивался сквозь паутину ветвей. Совершенный окончательно выбился из сил и последние пару сотен шагов мечтал только об отдыхе, желательно, в комфорте и безопасности. Даже волшебные эликсиры Яниэра перестали помогать: видно, выжать больше энергии из этого слабого тела не получится. Но останавливаться нельзя. Напротив, нужно торопиться: если он остановится, то будет пойман, а значит, все усилия пропадут напрасно. Делать нечего — только продолжать брести вперед в дебрях, через усталость, через подступающий сон, надеясь на защиту неприветливого северного леса.

Дорога понесла его под уклон, забирая всё круче, темная лавина деревьев тягуче стекала куда-то вниз. Тропа извивалась, будто нарочно пыталась запутать, заморочить голову и увести с пути куда-то в сторону. Вдруг окружающий пейзаж преобразился, как по волшебству: частый сосняк сменили гладкие белоствольные деревья, а душистый хвойный ковер под ногами — высокие черные кочки, поросшие ядовито-зеленым мхом.

На севере деревья не вырастали такими могучими, как в лесах, окружавших Ром-Белиат, но корни их были цепкими