Системный Кузнец. Трилогия - Ярослав Мечников

К концу третьего дня довёл до идеала двенадцать мечей. Капитал вырос до семисот тридцати медных монет. В карманы они, конечно, уже не помещались, пришлось ссыпать их в старый мешок и на свой страх и риск прятать под соломенным тюфяком в казарме. Тюфяк теперь подозрительно топорщился от огромной кучи монет. Очевидно, весь лагерь был в курсе, что у пацана-заточника водятся приличные деньги. Но Арн лично заверил, что в казарме они будут в целости и сохранности. Я немного отпустил ситуацию, понимая, что его слово среди солдат — закон. В моём сарае их бы точно украли, ведь далеко не все шахтёры были добропорядочными людьми.

За эти дни довелось столкнуться с несколькими из них — бывшими преступниками, которые больше походили на матёрых зеков из прошлой жизни. Они говорили на каком-то гортанном, только им понятном языке и смотрели на меня, как на ходячий кошелёк. В их глазах отчётливо читалась голодная зависть: они, взрослые мужики, вкалывают в шахте за гроши, а какой-то щенок точит мечи для элиты лагеря и пользуется уважением.

И вот однажды утром, когда, как обычно, отправился в сарай, чтобы довести до ума партию наконечников для копий — мечи к тому времени были уже все готовы — раздался протяжный скрип и грохот. Огромные ворота частокола медленно распахнулись.

В проёме показались три знакомые фигуры: охотники Йорн, Киан и Брок.

Когда мужчины вошли на территорию лагеря, заметил, как охранники на стенах и у ворот напряглись и начали о чём-то вполголоса переговариваться. Но никто не двинулся с места, чтобы их поприветствовать, атмосфера стала ледяной. Троица, не обращая ни на кого внимания, направилась к самому главному зданию — усадьбе Торгрима.

Что-то должно было случиться.

Я проводил их взглядом. Охотники шли с мрачными лицами, не глядя по сторонам, и о чём-то вполголоса переговаривались. В какой-то момент Йорн резко повернул голову, словно почувствовал мой взгляд на своей спине. Его единственный глаз нашёл меня в толпе, сфокусировался, и огромный воин вдруг встал как вкопанный. Остальные двое тоже замерли, ожидая, что произойдёт дальше.

Командир постоял так секунду, а затем двинулся в мою сторону. Всё внутри сжалось в холодный комок, что ему нужно? Сердце заколотилось быстрее — сам не знаю, чего так испугался, но если этот хмурый воин решает с тобой заговорить, ничего хорошего ждать не приходится.

На нём был простой жилет из чёрной кожи, не скрывающий рельефных мышц, которые перекатывались при каждом шаге. На фоне охранников лагеря и совсем щуплых шахтёров мужик выглядел как великан. Когда тот подошёл и остановился, заслонив собой утреннее солнце, мне пришлось задрать голову, чтобы встретиться с его взглядом.

Одноглазый стоял и молчал, глядя на меня сверху вниз. Я сглотнул и, собравшись с духом, приветственно кивнул.

— Ты корни тут пустил? — наконец пророкотал тот.

Я всё ещё был напряжён, не понимая, к чему он клонит.

— Нет. Нашёл работу. Точу клинки для охраны, — ответил просто, стараясь не оправдываться.

— Ясно, — мужчина помолчал, а затем провёл по своему лицу тыльной стороной огромной ладони. — Гуннар просил передать, чтоб ты возвращался. Работа появилась. Все три кузни завалены заказами для Чёрного Замка.

В памяти тут же всплыл образ верзилы-кузнеца, про которого за эти дни почти успел забыть. И, честно признаться, возвращаться к нему хотелось меньше всего.

Но там была кузница, горн, наковальня и шанс попрактиковаться.

Вот только не был уверен, что Гуннар даст эту возможность. Скорее всего, снова заставит качать дырявые мехи и до изнеможения махать кувалдой, пока сам будет выполнять «настоящую» работу.

Меня разрывало на части. Работа заточником здесь, в лагере, уже не казалась такой уж плохой. Впервые в этой жизни появились настоящие деньги, которые позволяли не зависеть от жалких подачек пьяницы-кузнеца. Может быть, это шанс? Шанс заявить ему, что я больше не его раб?

И тут пришло осознание: все мои планы… железные болванки, которые собирался купить у Кнута… всё пошло прахом. Без доступа к кузне не смогу их обработать. Стану зависим от кого-то, снова буду подмастерьем.

Горячая волна досады разлилась по груди, невольно закусил губу до боли.

— Понял. Спасибо, что передали, охотник Йорн, — с трудом выдавил из себя, чувствуя, как слова застревают в горле.

— Так что? Мы уходим завтра с рассветом. Ты с нами? — уточнил тот. Тон был нетерпеливым и не предполагал возражений. Вот же чёрт.

— У меня здесь ещё работа… — слабо возразил.

— С Торгримом поговорю. Он тебя отпустит, — отрезал воин. — Старику нужна помощь. Он хоть и бездарная пьянь, но один с таким потоком заказов не справится.

Уставился на него в полном замешательстве. С чего это охотник так переживает за Гуннара? Сам же плевал на его клинки, что происходит?

— Хорошо, — вырвалось через силу.

Мужчина коротко кивнул, посмотрел на меня ещё несколько секунд изучающим взглядом, а затем развернулся и широким шагом направился к другим охотникам, что ждали у дома Главы.

Тяжело вздохнул, ощущая, как плечи опускаются под грузом досады. Но ум, не желая сдаваться, начал лихорадочно искать плюсы в происходящем.

В любом случае, я смогу ковать. Если куплю здесь железо, смогу работать, пусть по ночам, тайно, когда старик будет спать пьяным сном. Эта мысль принесла лишь слабое утешение, в противовес шло давящее осознание того, что всё пошло не так, как планировал. Моя короткая свобода заканчивалась.

Лишь звонкий вес монет, которые ждали под тюфяком, удерживал мою уверенность на плаву.

Что-нибудь придумаю.

Теперь я не бедняк и не заморыш. Обратного пути уже нет.

Системный Кузнец 2

Глава 1

— Приведи мне мальчишку.

Голос Торгрима — главы Клана Рудознатцев, раздался в комнате. Его хищные глаза пристально смотрели из-под густых бровей. Длинные чёрные волосы, не тронутые сединой даже в его года, подчёркивали желтизну кожи, испещрённую глубокими морщинами.

Он восседал на высоком стуле из морёного дуба, спинка которого была вырезана в виде переплетённых горных драконов. Стол перед ним был огромен — массивная дубовая плита, покрытая слоями тёмного лака, отполированного до зеркального блеска. На нём не было ни пылинки, лишь несколько аккуратно сложенных пергаментов, тяжёлая бронзовая чернильница в виде головы грифона и пульсирующий слабым светом духовный камень, который он использовал вместо пресс-папье.

Сама комната была просторной. Стены сложены из