Шайтан Иван 7 - Эдуард Тен

не могут. Ладно, будем решать. Четвёртой сотне: с нашим уходом начинайте планомерное движение к Синявино, а далее — на базу к Веселову. Там и дожидайтесь нашего возвращения. Свободны.

В полдень следующего дня в Штабе Грозной собрались все командиры частей. Совещание открыл полковник Савин.

— Господа, начальник линии генерал-майор Головин, в следствии тяжёлой контузии, находится в госпитале. Я, начальник штаба, полковник Савин, временно, исполняю обязанности начальника линии.

Заметил рядом с полковником капитана Лесникова, у которого, помимо воли, скривился рот в горькой усмешке. Полковник Савин полчаса вещал о всех перипетиях прошедшей осады и в конце озвучил план предстоящего боевого выхода и состав участвующих частей и подразделений. Совещание провёл в общем быстро и по-деловому. Все стали расходиться переговариваясь и планируя вопросы взаимодействия.

— Господин полковник, ваше сиятельство, прошу вас задержаться.

— Ваше сиятельство, хочу лично поблагодарить вас за вовремя оказанную помощь. Если бы не ваше вмешательство, горцы бы прорвали оборону.

Я слегка поклонился соглашаясь с Савиным.

— Пришло донесение, вам необходимо прибыть в Тифлис к командиру Кавказского корпуса. Туда вызваны начальники линий, атаман Кавказского казачьего войска и вас приказано непременно известить.

— А с чем связан столь экстренный вызов?

— Право слово, не знаю, полковник. Наверное, это связанно с последними событиями. У меня просьба к вам. Не сочтите за труд, возьмите с собой все рапорта и донесения, передайте его высокопревосходительству.

К нам подошёл капитан Лесников.

— Ещё раз благодарю вас, ваше сиятельство. За спасение из плена. Долг за мной.

— Не стоит господа. Я выполнял свой долг и хватит об этом. Вашу просьбу обязательно выполню, господин полковник. Пусть передадут бумаги моему ординарцу. Честь имею господа.

— Чего хотели от тебя? — встретил меня Андрей дожидавшийся у коновязи.

— В Тифлис срочно вызывает командир корпуса. Мазурова, атамана и меня. Не задавай глупых вопросов… Не знаю. — остановил я Андрея.

— А как же выход на успокоение недовольных?

— Ты поведёшь, князюшка. Или слабо?

— Ты меня на слабо не бери, сиятельство. Отчизна сказала надо, я ответил есть.

— Силён, Андрей Владимирович. Теперь не боюсь за судьбу империи с такими защитниками.

— И не надо ёрничать, Пётр Алексеевич. — нахмурился Андрей.

— И в мыслях не держал, Андрей Владимирович. — рассмеялся я.

— Когда тронешься?

— Сказано, скорейшим образом. То есть немедленно.

— Только своих возьмёшь? Может пяток разведчиков? Неспокойно на дорогах. — Озаботился Андрей.

— Нет, моих хватит. Плохо, что мундир в карете остался у Хайбулы. Придётся в полевке рисоваться. Не комильфо получается.

— Да ладно, нашёл о чем переживать. Ты, командир, из гущи сражения и сразу, по первому клику начальства, прибыл и встал по стойке смирно. Явился и не запылился. Награждать изволите или по шеям дать. — Стал развивать свою фантазию Андрей.

— Довольно есаул, панибратство не допустимо на службе. — сурово я прервал его.

— Виноват, ваше сиятельство. Может все-таки возьмёшь усиление, командир? — стал серьёзным Андрей.

— Нет, на легке пойдём.

По прибытии в лагерь, дал команду своим ухорезам готовиться к дороге в Тифлис. Через час мы выехали из лагеря подняв за собой облако пыли.

Глава 38

Князь Воронцов, командующий Кавказским корпусом, был раздражён до крайней степени. Причиной тому был набег Абдулах-амина — дерзкий, хорошо спланированный и, что всего обиднее, во многом удавшийся.

Исполнение его, возможно, и не было идеальным, но оказалось достаточно хорошим, чтобы нанести Сунженской линии значительный ущерб. Были разграблены Синявино, несколько мелких укреплений и постов, серьёзно пострадали три станицы. В довершение всего горцы осадили саму крепость Грозную. Точные потери ещё не подсчитаны, ущерб не оценён, но масштаб ясен и без цифр. Пусть нападение в итоге отбили быстро, а противнику нанесли чувствительные потери, — это не смягчало главного: сокрушительного удара по репутации самого Воронцова.

В памяти невольно всплывали обрывки разговора с графом Ивановым-Васильевым, который не раз намекал на необходимость усилить именно участок под началом генерала Головина. Логика была железной: слабое место и привлекает удар. Но Головин мер не принял, и вот результат — Абдулах-амин проломил оборону в нескольких местах, нанеся войскам линии чувствительное поражение.

Ситуацию усугубляло одно, самое неприятное обстоятельство: всё это произошло накануне визита наследника престола, цесаревича Александра, чей приезд ожидался в середине сентября. Воронцов уже получил предписание усилить охрану в местах пребывания высокого гостя. А что он имел теперь? Взбудораженное местное население, воодушевлённое пусть и небольшими, но победами Абдулах-амина. Для князя, вступившего в командование корпусом всего два месяца назад, ситуация складывалась более чем неблагоприятно. Сроки его командования не могли служить оправданием — разве что небольшим смягчающим обстоятельством.

Особо горькой иронией казалось ему то, что правый фланг, где начальствовал генерал-лейтенант Мазуров, отделался лишь стычками с мелкими бандами, а участок, контролируемый отдельным пластунским батальоном, и вовсе отличался образцовым порядком. Даже здешние черкесы, настроенные дружески, участвовали в недавних операциях батальона в Дагестане и Малой Чечне. Контраст был разительным.

Набег вскрыл множество недостатков и упущений, которые теперь требовалось срочно исправлять. В дополнение ко всему замечена нездоровая активность турок в Армянской области. Они не решались на полноценное вторжение, но мелкие банды регулярно нападали на приграничные селения. Князь Воронцов сидел за столом, заваленным бумагами, в которых нужно было разобраться и наложить резолюцию. Он мысленно тонул в этом ворохе проблем и отчётов. Тяжело вздохнув, он взял первую попавшуюся бумагу и погрузился в чтение.

***

На третьи сутки, без особой спешки, мы добрались до Тифлиса. Остановился в гостинице «Астория». Первым делом смыл с себя дорожную пыль и переоделся в повседневную форму, которую предусмотрительно захватил мой ординарец Аслан. Его забота и дальновидность были для меня надёжной стеной, за которой я мог отдохнуть, не думая о бытовых мелочах.

Подумав, решил не являться к князю Воронцову с дороги, отложив визит на завтра. Отправил Пашу с бумагами в канцелярию, наказав сдать их под роспись — никак иначе. Сам же направился в жандармское управление, чтобы отправить в штаб генералу Дубельту краткий отчёт о недавних событиях. За мной числилась обязанность докладывать ему обо всём значительном, давая свой анализ, и отвертеться было невозможно.

В управлении я попросил доложить о моём приходе начальнику. Дежурный, ненадолго удалившись, быстро вернулся. — Прошу, господин полковник, начальник ждёт вас.

В кабинете меня встретил жандармский полковник в голубом мундире, на котором красовались ордена: Владимир четвёртой степени, Анна третьей степени и Станислав третьей