Перелетная птица-3 - Сергей Юрьевич Ежов

облегчить самолёт, эти штучки недолго и демонтировать. Здесь же хранится основной и аварийный запас продовольствия. Рядом заботливо приготовлено снаряжение для выживания в случае аварийной посадки. Здесь всё — от лопат и мачете до медикаментов и перевязочных материалов. Как говорится, на все случаи жизни.

— Алекс, объясни нам пожалуйста. — обратилась к нему Дороти Дженкс — Почему вы с Агатой не берёте попутчиков в своё предстоящее путешествие? Нет, м понимаем, что бесполезные пассажиры вам не нужны, поэтому ни я и никто из, как ты говоришь, «великосветской верхушки», не просится с вами в это путешествие. Но радист, штурман, механик не могут быть лишними в тяжёлом перелёте.

— Ты права, дорогая Дороти, но видишь ли, в чём дело… Я знаю, это глупость и тщеславие, но мы с Агатой решили, вернее она пожелала, а я решил выполнить её каприз. В общем, мы решили войти в историю, стать легендой. Ты человек творческий, наверняка наслышана о концепции 'Жизнь как произведение искусства.

— Да, я слышала о таком. — глаза женщины заволокла мечтательная дымка — Ах! Как бы я желала, чтобы мой мужчина устроил для меня каскад восхитительных приключений, как ты своей Агате.

— Ах, милая девочка! Добрая и пока неопытная девочка! — Александр произнёс это так, что она почувствовала, будто он погладил Дороти по головке — Кто же тебе мешает окружить своего мужчину любовью и лаской, да так, чтобы он взамен устраивал тебе красивые и эффектные приключения? Да, почти все из них будешь режиссировать и обеспечивать ты сама, зато твой муж и все вокруг будут считать, что всё сделал он. Ради тебя сделал, причём по собственному почину.

— Господи, как же всё просто! Но признайся, Алекс, в вашей семье именно ты являешься генератором идей?

— Это очень сложный вопрос, дорогая Дороти. Давным-давно, на заре наших отношений я действительно был инициатором всяких дел, но постепенно Агата вошла во вкус и либо прямо требует от меня какой-то мелочи…

— Да-да! Например ваше первое кругосветное путешествие по восемьдесят девятой параллели. — тихонько шепнула Дороти и отчего-то покраснела. Видимо лично для неё это событие было эмоционально ярко окрашено.

— Очень хороший пример. Для меня эти дополнительные четыреста с лишним километров просто лишние полтора часа полёта, а для Агаты — исполнение какой-то давней мечты. Это настолько личное, что она до сих пор не сказала, почему оно оказалось важно.

Дороти улыбнулась:

— И правильно, что не интересуешься. Причина может оказаться вселенского масштаба, а может милым пустяком родом из глубокого детства.

— Я примерно так и думаю. А в других случаях Агата прямо подвигает меня на нечто немыслимое. Скажу тебе по секрету, идея авиационного налёта на Гонконг — целиком и полностью её идея. Да, идея подверглась огромной доработке, например, в части ориентирования по пути туда и обратно или точной наводке на объект бомбардировки. Штаб генерала Брусилова добавил в первоначальный план бомбардировку железной дороги.

— Господи! Я и не знала!

— Прошу держать этот факт в тайне, поскольку Агата англичанка по рождению, и многие англичане могут затаить зло по отношению к ней или её девочкам.

— Хорошо, договорились. Какой пример ты можешь привести ещё?

— А вот этот факт ты можешь публиковать хоть сегодня. Как ты знаешь, первоначальная идея заключалась в полёте по семидесятой параллели, это около четырнадцати тысяч километров.

— Именно так. И Агата изменила план?

— Когда стали известны реальные возможности и экономичность новейших двигателей, возникла новая идея: лететь по пятьдесят пятой параллели, то есть широте Москвы.

— Сколько это в километрах?

— Примерно двадцать четыре тысячи. Дело в том, что мы никак не сможем идеально выдерживать направление, так что к номинальному расстоянию добавятся не менее тысячи километров.

— На десять тысяч больше!

— Но Агата пошла дальше. Коли мы жёстко не привязаны к маршруту, да и большая часть полёта пройдёт над дикими безлюдными местами Сибири и Канады, она предложила другой маршрут. — и Александр замолк, явно напрашиваясь на уговоры.

Дороти не преминула растормошить его:

— Ну не тяни, вредный человек! Какой же выбран маршрут?

— Маршрут будет таков: Москва — Токио — Гонолулу, это на Гавайских островах — Сан-Франциско, где сейчас поселились Берти и Присси — Вашингтон — остров Корву, что на Азорских островах…

— Это где вы отдыхали в пещере…

— Далее Лиссабон — Мадрид — Берлин — и снова Москва. Да, маршрут здорово удлинится и потребуется не одна, а, возможно, три дозаправки, но ведь оно того стоит?

— Конечно стоит!

Уходя к себе, Дороти всё бормотала под нос:

— Жизнь как произведение искусства… Почему бы не применить эту идею к себе?

Глава 16

За все приходится платить

Война в Европе продолжалась до сих пор.

Александр учил историю как все, то есть очень плохо, и у него отложилось, что боевые действия завершились… э-э-э… кажется… вроде бы в тысяча девятьсот восемнадцатом году.

На дворе был уже май тысяча девятьсот двадцатого, а вялая окопная мясорубка в Европе всё продолжалась. В газетных сообщениях и из радиоточек слышались смутно знакомые топонимы: Седан, Марна, Сомм, Ипр, труднопроизносимые названия итальянских перевалов, и всё это привычно, вяло, на третьих-четвёртых страницах газет. Оно и понятно: Россия не воевала на своей территории, разве что где-то геройствовал флот, авиационные полки, укомплектованные исключительно добровольцами и добровольческие же бронекавалерийские части. Да и то сказать: служить в офицерском звании и не пожелать принять участие в войне стало очень и очень неприлично. Таких офицеров быстренько задвигали в задние ряды, а там уже дело пахло либо переводом в отдалённую дыру, откуда нельзя выбраться даже теоретически, либо вообще увольнением. То же самое стало с гражданскими лицами, громко кричащими о своём патриотизме. Такие быстренько получали повестки военкоматов, и как минимум, попадали на полгода в жёсткие, мозолистые руки весьма неучтивых унтеров в запасных полках. Журналисты, пишущие о войне прошли через учебные лагеря поголовно. В тех нередких случаях, когда они пытались подкупить военное начальство или тупо сбежать, шутки прекращались и начинались уже разборки судебные. Несколько десятков взяткодателей и дезертиров пополнили ряды каторжан и теперь периодически рассылали покаянные письма по всем возможным инстанциям и редакциям, а кое-кто и важным персонам. Но были и менее суровые приговоры. Около сотни профессиональных сотрясателей воздуха обеих столиц отправились на общественные работы в виде подметания оживлённых улиц с