Принцесса-геймер: Битва за Ардор - Александр Светлый

Вскоре на горизонте показался высокий забор летнего королевского дворца. Мужчина дал знак рукой и рывком пересек дорогу, отделяющее поле от ограды, после чего залег в траве под ней. Стараясь четко следовать командам, Кордия добралась за незнакомцем к стене и легла рядом. Он осмотрелся с новой позиции и подал сигнал, похожий на крик птицы. Через минуту повторил его снова. Из-за забора показалась голова парня с платком, скрывающим половину лица.

— Спрячься и не высовывайся, малой, — приказал мужчина.

Голова незнакомца тут же скрылась за забором и тогда мужчина еще раз осмотрелся и спросил:

— Малой, с Вики и дочуркой всё в порядке?

— Да, — еле слышно отозвались из-за стены

— А где Скит и Крит? Пасут Вики или на воротах?

— Дядя Глеф…

— Цыц, сученышь, никаких имен.

— Да, простите, забыл.

— Так, что там?

— Скит и Крит мертвы.

— Да? — удивленно переспросил мужчина.

— Ага, дядя. Тут такое было. Не поверите, если расскажу.

— Внутри расскажешь, открой мне.

— Ага.

Через несколько минут, также прячась в траве всю дорогу, и осмативаясь через каждые десять метров, мужчина добрался до ворот и проник в небольшую щель, оставленную его знакомым. По сигналу, в эту же щель нырнула и Кордия.

Только оказавшись внутри, за закрытыми на засов воротами, мужчина, которого его знакомый назвал Глефом, впервые выдохнул и перестал проявлять параноидальную осторожность.

— Быстро рассказывай и на пост, — скомандовал он худощавому пареньку в плаще.

— Там ещё Одрик, — махнув в сторону забора, пояснил паренек.

— Ладно, говори.

— Пришла одна, нет, две девушки. Скит одну зацепил, мол туда сюда, сначала в кусты, потом впущу. Она согласилась, а потом, раз, она его ножом по горлу, а Крита в бок и два трупа. Вот.

— Это и весь рассказ?

— Ага.

— Кто такая?

— Королева Теона.

— Да быть этого не может! Скита и три стражника зацепить не смогли, как он их всех порезал. Я сам это видел. В него не попасть. Да и Крит не промах. Не верю. Быть такого не может.

— Дядя, Глеф, клянусь. Сам бы не поверил, но она вдруг, шух, шух. Стала такая быстрая, что глазом не уследить. Два росчерка и нет Скита. Дружок его и пяти шагов сделать не успел, когда попытался сбежать. Без шансов.

Глеф повернулся и увидел, что его спутница попятилась назад, развернулась и кинулась открывать засов на воротах.

— Стой, ты куда это? — удивился мужчина.

— Если здесь Её Высочество, то мне лучше уйти, — не став выдумывать никаких причин, отозвалась девушка.

— Стой! Не глупи. Снаружи точно умрешь, а здесь будет шанс до вечера дотянуть. Просто спрячься. Тебе надо все царапины вином обработать, а то сляжешь от хвори. Да и со мной ты еще не рассчиталась. Нехорошо получается.

— Королева меня казнит, я её обокрала, — не в силах самостоятельно вытащить тяжелый засов, призналась девушка.

— Моя женушка выставила твою королеву на три тысячи золотых, но она жива и всё в порядке. Спрячешься в комнате для прислуги, потом помоешься, поешь тепленького, и я приду к тебе с вином. Смажем, твои раны, может, и чего ещё поинтересней получится. Потешишь старика. Долг платежом красен.

Последнюю фразу мужчина сказал с хитрой усмешкой.

— Еще она причина, по которой мне лучше уйти сейчас, — пробубнила магесса себе под нос, и вдруг, опять расплакалась, — ну почему он не открывается?

— Эх, неблагодарная сейчас молодежь. Ладно, забудь про должок, я сегодня добрый. Там упор сзади, но тебя точно убьют, если сейчас уйдешь, — сказал Глеф и подошел, чтобы помочь с воротами.

— Поздно, — повернувшись и побледнев, как мел, прошептала Кордия.

В следующую секунду парк и двор летнего королевского дворца накрыл злобный крик:

— Кордия!

Часть 22

Ее Лучезарность

Мысль, что уже завтра с утра придется отправляться в Ардор, да еще и с, фактически, разбойничьим налетом, очень мучила Аэледис. В этом плане ей не нравилось решительно всё. Сама цель, метод её достижения, главенствующая роль в миссии её особы.

Неужели коллегия архимагов не понимала, что в случае провала, они потеряют доступ к кораблям Оушена и пустынному Дезерту, представляющему для них огромный интерес. Испортить отношения с Ардором легко, а вот вернуть их во взаимовыгодное русло — задача не из простых. Не факт, что граф Оушен легко покорится Империи Гот. Скорее, он единственный, кто способен потопить их, наверняка далеко немаленький флот еще на подходе к Ардору, серьезно сковав в действиях на море. Это дополнительная защита для башни Северного конклава.

Из Оушена нужно всеми силами стараться сделать ближайшего союзника, а не бездумно добавлять в длинный список врагов Конклава. Аэледис всегда симпатизировала графу Оушену, и подобный план вызвал у неё бурю негатива, и настраивал категорически против захватнической политики архимагов высшего совета, вплоть до желания покинуть ряды магов Башни и присоединиться к отступникам.

Времена её незрелой, наивной молодости и благоговения перед коллегией, безоговорочной веры в непогрешимость её решений давно миновали. Она уже выросла, поумнела и смогла взглянуть на все их действия со стороны. Этому немало способствовала её долгая жизнь за пределами Башни магов. Там атмосфера постоянного восхваления и подчеркивания непостижимой мудрости и исключительности совета архимагов царит и царила всегда. Но вернувшись в Конклав после длительного отсутствия, Аэледис увидела не мудрый совет, а кучку оторванных от реальности, высокомерных стариков и рвущихся к полной власти эльфийских изгоев. С каждым годом их всё больше становилось в совете и уже превысило половину. Состав верхушки коллегии менялся и вместе с ним его внешняя политика.

Вместо налаживания связей с соседями и взаимовыгодного компромисса её сородичи продвигали политику захвата и контроля. Ничего другого от эльфов-изгоев и не ожидалось. Потеряв свой родной дом в погоне за магическим могуществом, они стремились доказать сородичам, что не ошиблись, поступили верно и теперь правят всем миром, а не отбиваются от вечных нападок людей на ролях жертв.

Аэледис волновал вопрос: «Почему именно я?» За ней шпионили, и стало известно, что она наладила довольно доверительные, почти дружеские отношения с повелителем морей или её посылали, как самого