Драконье Пламя: За Порталом - oR1gon

драконе тем более. — Кровопийца опустил взгляд на собеседника. — Еще ни один брат ордена не погиб со дня основания. Для нас смерть не означает конец. Лишь непродолжительное забвение. Так как она может забрать величайшего из нас? Того, кто служит живым примером для каждого мастера клинка, гвардейцев и воинов крови? Дварфы и те почитают Первого Стража наравне со своими предками, а дракониды его превозносят как спасителя.

— Выходит, став одним из вас, я обреку себя на незавидную судьбу наблюдать за увяданием и гибелью своей семьи, оставшись неизменным? — В глазах мужчины вспыхнула тоска. — Мои жена и дети уйдут, а я останусь у их могил? Мне не хватит выдержки, чтобы прожить такую жизнь. Мое сердце не из льда или стали. Оно не выдержит таких мук.

— Я… могу тебя понять. — Взяв шлем в ладони, мастер клинка с секунду на него смотрел, прежде чем надеть, привычно скрыв за ним лицо. — Мне больше двухсот лет, но семьи так и нет. Простые женщины не могут подарить нам детей. Но это к лучшему, наша жизнь слишком длинна, а их — коротка.

— Идемте. — Произнес Авартус, более тихим и глухим голосом, ложа руку на плечо воителя. — Я знаю тут, в порту, хорошую баню. Нам не помешает как следует отмыться, прежде чем адмирал пошлет кого-то за нами.

— И правда. — Мечник согласно кивнул. — Веди.

…

Эруэнтю

Тиамат держала в левой руке хрустальный бокал с плещущимся внутри вином, медленно покачивая его кистью, расслабленно расположившись на стуле. Время от времени взгляд драконицы перетекал от супруга к сенешалю и обратно. Те сидели за своими столами, ведя активную беседу, да обмениваясь бумагами.

Хранительнице Сокровищницы тоже обустроили рабочее место, ничем не отличающееся от других двух. Вот только дел, тем более требующих пера, у нее было кратно меньше, чем у супруга и его ближайшего помощника. С ними она расправилась быстро. И предпочла остаться, выступив в роли безмолвного слушателя.

Холодность и отчужденность, с которыми пришлось столкнуться в следствии собственных необдуманных действий и слов, сильно ударили по Тиамат. Возлюбленный творец с того самого дня почти не отпускал ее от себя, редко им доводилось проводить столько времени вместе, однако он перестал посещать общую спальню. Мало что могло задеть ее больше, нежели это.

Продолжение нового драконьего рода Хранительница Сокровищницы видела одной из своих главных обязанностей. Как творец подарил жизнь ей, она хотела подарить жизнь его потомкам. Быть к этому сопричастной. Являться их матерью. Поэтому разлука, не смотря на беременность, больно ее задевала.

— …можно приступать по первому указанию. — Говорил Рейнхарт, откладывая в сторону лист и беря на его замену другой. — Все подготовлено. Точки телепортации размечены. Грамдар как раз гоняет под крепостью десятки и сотни, натаскивает к предстоящим штурмам. Тауриссан и маги круга земли выстроили ему целую подземную сеть пещер и полостей.

— Он рассказывал. — Алголон поставил очередную печать в форме драконьего черепа, что красовался на флаге Цитадели, предварительно дотошно прочтя текст. — Хорошая идея. Подготовка к условиям, в которых придется сражаться, придется как раз в пору. Мы должны покончить с их городами предельно быстро, как в прошлом поступили с Теократией. Даже задавшись целью, нам вряд ли удастся поголовно истребить всех пауков, но значительно проредить вполне по силам.

— Я могу наслать на них Черный Мор. — Предложила Тиамат. — Болезни довольно эффективно изводят живых. А если хвори покинут подземелья и начнут пожирать жителей поверхности, мы только выиграем. Поможем от них избавиться и обретем немного славы в Азероте.

Мужчины, до того активно работавшие с документами и не отвлекавшиеся друг на друга, не смотря на общение, оба замерли. Почти синхронно они отложили волшебные перья и подняли взгляды.

— В тебе никогда не было злобы, но сейчас проснулись кровожадность и жестокость. — После паузы, заговорил Первый Страж. — И я задаюсь вопросом, что послужило тому причиной.

— Я всегда была такой. — Хранительница Сокровищницы легкомысленно пожала изящными плечиками.

— От части верно, кому как не мне знать, да не полностью. Скажи, видишь ли ты какие-то проблемы в своем предложении?

— Будут смерти. — Легко ответила Тиамат, прежде чем поднести бокал к губам. — Достаться может всем расам, живущим в относительной близости от очага распространения Мора. В первую очередь пострадают драконы.

— Ударить может и по нам.

— Мы сможем себя защитить, а потом поможем остальным. — Возразила эльфийка. — Пауков погибнет больше, чем мы сможем убить иными способами, а за исцеление нам будут благодарны.

— Мы так не поступаем, Тиамат. — Старый рыцарь смежил веки и покачал головой, выдыхая через нос. — Это и есть главная проблема. Орден не может сам создавать проблемы, а потом приходить и решать их. Мы не просто потеряем лицо перед самими собой, наши честь и достоинство будут навеки запятнаны. Мы станем теми, против кого боролись. Подобное ничем не лучше твоего предложения пленить Алекстразу.

— Ахараггар Освежеванный, древний дракон родом из миров Иггдрасиля, занимался распространением болезней. Даже сколотил вокруг себя культ некромантов. Сейчас его голова висит в тронном зале Цитадели.

Хранительница Сокровищницы вскинула брови и перевела взгляд на супруга. Внутри нее, в груди, вспыхнуло жгучее, отвратительное чувство.

— Тебе известна история каждого черепа. — Продолжил говорить последний из Обугленных Стражей. — Они пример, которому нельзя следовать. Каждый из них воплощает в себе путь, конец которого — смерть. Ты же умна, рассудительна, хоть и бываешь вспыльчива. Людоедские высказывания и пренебрежительные рассуждения о незначительности утраты невинных жизней… не в твоем духе. Ты можешь журить их, резко отзываться об устройстве городов, смраде и тому подобном, но не желать смерти.

Алголон плавно поднялся на ноги, а Тиамат, наоборот, сама того не понимая, не замечая, чуть сильнее вжалась в спинку стула. Не моргая она наблюдала, как творец идет в ее сторону и обходит сзади, скрываясь из поля зрения. С трудом проглотив ком в горле, драконица ощутила прикосновение знакомых рук к плечам. Горячие ладони обжигали кожу, однако эльфийка терпела, недвижимо замерев. Как кролик перед змеей.

— Любовь моя, ответь, почему ты начала меня бояться?

Плотно сжатые губы драконицы не шелохнулись. Горло сковал спазм. В мертвой хватке пальцем затрещала древесина стола. Со звоном на каменный пол упали осколки бокала. Капельки вина потекли по предплечью, падая на подол платья.

…

Держа ладони на плечах женщины, что действительно смог полюбить за проведенные вместе годы, ощущая покалывающий холод и буйство собственной силы, рвущейся наружу, жаждущей искоренить свой антипод, Алголон испытывал единственное чувство. Ярость. Такую, что никогда не испытывал прежде. Она затмевала все, даже первые встречи