О бедном мажоре замолвите слово 2 - Виталий Сергеевич Останин

— Благодарю, — Аника сверкнула глазами, явно довольная произведенным впечатлением. — Можем идти.

— Да? А! Да! Позвольте предложить даме руку?

К ограде поместья Шуваловых мы так и подошли — будто бы прогуливаясь неподалеку (ага, в вечернем платье и на высоких каблуках!) и решили заглянуть на огонек. Охрана узнала меня в лицо, пропустила внутрь без каких-либо вопросов, лишь шепнув, когда мы проходили мимо, что праздник в самом разгаре.

Благодарно кивнув, я провел свою спутницу по длинной дорожке к особняку. За которым виднелись всполохи света и слышалась музыка. Никакой пошлятины из современной попсы или, не приведи Господь, рэпа — чай, князья гуляют. Только классика. Практически такая же, как в моем мире… ну, на мой неискушенный слух.

Пройдя через парадный вход — слуги предусмотрительно распахнули двери — мы прошествовали через холл, и вышли на задний двор. Не такой, как в американских фильмах, где собираются соседи и жарят бургеры. Он больше походил на небольшое поля для гольфа, скрещенное с ухоженным парком. И если кто-то задается вопросом, нафига нужна такая площадь — а тут не меньше двух гектаров было — я отвечу.

Чтобы в художественном беспорядке раскидать по ней десятки столиков, инсталляций, скульптур, фонтанчиков из шоколада и шампанского и газовых обогревателей — так-то прохладно уже вечерами. А еще создать несколько зон притяжения, вроде помоста с выступающим живым оркестром, и оставить место для сотни или около того людей, которые между всеми этими артобъектами неспешно передвигались, пили вино, смеялись и разговаривали.

«У нас через несколько дней намечаются скромные семейные посиделки, — вспомнились мне слова Данила, когда он меня приглашал на празднование дня рождения. — Ну-ну, скромно, даже очень. По-домашнему так…»

— Сильно, — без эмоций прокомментировала толпу и Воронина. — А если бы это был официальный прием?

— Тогда бы тут стоял дядька в ливреи и выкрикивал имена прибывающих, — шепнул я ей с улыбкой. — А без него не считается.

— Ну да, ну да, — в тон мне закивала коллега. — Тогда давай по быстрому найдем твоего брата…

Делать этого не пришлось. Стоило нам только спуститься к гостям, как Даня выскочил, как чертик из коробочки, и порывисто меня обнял.

— Приехал! — довольно сказал он. — Я говорил отцу, а он сказал, что ты забыл. Не верил.

— Привет, Дань, — я сжал руку на его предплечье. — С днем рождения тебя, маленький братец. Сегодня ты стал совсем большим, а ведь совсем недавно, как сейчас помню, вот такой крохой качался у меня на колене…

— У нас разница всего в пять лет, — расхохотался он. — Хватит придумывать!

— Я был крупным ребенком, — парировал я. — Короче, брат. Вырвался, как только смог. Служба, сам понимаешь…

— Ты поэтому на себя столько туалетной воды вылил? — Данил демонстративно принюхался.

— Чтобы забить запах крови и внутренностей, — с серьезной миной кивнул я. — Познакомься с моей коллегой и начальницей, кстати. Аника Воронина, капитан полиции. Аника, мой младший брат Данил Шувалов.

Младший, как воспитанный человек, ждал этой фразы, хотя уже несколько заинтересованных взглядов в сторону эффектной блондинки успел бросить.

— Рад знакомству с таким очаровательным полицейским, — он настолько естественно обозначил поклон и приложился к тыльной части кисти моей спутницы, что я даже позавидовал, у меня такой врожденной пластики не было. Ну или я не пробовал в этом теле проделать подобный трюк. — Начальница моего старшего брата? Сочувствую вам.

— Совершенно напрасно, — Аника, что характерно, вела себя с Даней также естественно, как и он с ней. Я бы сказал, светски. — Он очень многообещающий сыщик, думаю, его ждет блестящая карьера в нашей системе.

— Мы же сейчас об одном и том же человеке говорим? — хмыкнул мелкий паршивец.

— Очень смешно, Даня. Ха-ха. Порадовался бы за брата, а не плескал тут желчью, — я легонько пихнул его в плечо кулаком. — А, вот же подарок, специально искал черти сколько! Держи. Еще раз с именинами!

Еще раз обняв брата, я вручил ему коробочку, упакованную сразу же в магазине и уже в таком виде переданную курьеру, и стал терпеливо ждать реакции. Не то чтобы волновался, скорее, было интересно, как он отреагирует на то, что я откопал в памяти у реципиента.

— Что это? — Данил поднял взгляд от кольца с небольшим лезвием, покоящемся на черном бархате. Никаких украшений, только полированное серебро и едва заметная гравировка на крохотном клинке-когте.

— Балда ты, Даня! — фыркнул я. — Это нож для писем, ты мелким когда был, с таким по дому носился, то ли кота изображал, то ли леопарда…

— Каракала… — внезапно севшим голосом произнес он. — Ты помнишь?

— А чего бы мне это забывать? Я и про распоротую обивку дивана, за которую тебя мама ухо трепала, тоже помню. Слушай, ну я реально ничего не придумал больше. Что подарить человеку, у которого и так все есть? Не стриптизерш же, в самом деле…

Было немного неловко говорить о чужих воспоминаниях, как о своих, но что ж делать. Они теперь — тоже часть моей жизни.

— Нет, — он мотнул головой, будто прогоняя возникшее перед глазами видение. И широко, по-мальчишески улыбнулся. — Спасибо, мне очень нравится твой подарок. Обязательно положу его у себя в кабинете и буду вскрывать письма только им.

— Главное кресла не режь больше, — я похлопал его по плечу. — Ну, надеюсь, ты не врешь, и я правда тебе угодил. Слушай, надо бы к отцу подойти для порядка. Где он, не подскажешь?

И выразительно покрутил кистью, показывая, что в этой мешанине народа без помощи я не разберусь.

— Хорошо, я тебя найду потом. Он в беседке, должно быть. Помнишь еще, где она?

— Меня всего-то месяц назад изгнали, — буркнул я, сопроводив, впрочем, эту фразу легкой улыбкой, чтобы Даня не подумал, что я тут обиженку из себя корчу. — Пойдем, Аника, познакомлю тебя со страшным и ужасным князем Шуваловым.

Оставив Даню заниматься гостями — в семье была такая традиция, на свои дни рождения с четырнадцати лет, самостоятельно организовывать празднества, вроде тренировки к взрослой жизни — я со спутницей отправился в сторону левого крыла поместья. Там и находилась беседка, о которой говорил младший брат. Отец Михаила очень любил там сижывать, когда о