(Не)добрый молодец: Зимогор - Алексей Птица

клыч, можно использовать все вместе, да только он не двурукий воин из сказочных мифов, и до Ведьмака ему далеко. От этой мысли Вадим горько усмехнулся. Пока ему удаётся рубить своим оружием только медлительных мертвяков или бестолковых бесов, уже не людей, но ещё и не сверхсуществ. Хреновый из него пока воин, благо хоть стрелять умеет хорошо. Да то заслуга не этого мира, а прошлого. Белозёрцев снова вздохнул: «Что же делать?» Ответа, как водится, не получил, просто не знал его.

Наконец они остановились на отдых. Шевалье говорил по-русски с большим трудом, коверкая слова, как придётся, но приказы, как ни странно, отдавал кратко и понятно. Иногда, правда, он сбивался то на французский, то на немецкий, но это не мешало пониманию его распоряжений. Вот и сейчас он прорычал что-то по-немецки: «Ком цу мир!», — и махнул рукой, подзывая Вадима.

Белозёрцев как раз принялся чистить пищаль и здорово удивился. С чего бы это? Бросив ружьё, он поднялся и, придерживая ножны с фламбергом у левого бедра, подошёл к французу.

Тот молча глядел на него, Вадим тоже не желал болтать попусту.

— Молодец! — выдал француз после того, как внимательно рассмотрел Вадима. — Помог мне победить свистуна.

Белозёрцев удивился похвале, но ничего не сказал. Не дождавшись ответа, француз стал говорить, коверкая русские слова, разбавляя их французскими и немецкими. Вадим понимал сказанное скорее интуитивно, не зная значения произносимых шевалье слов.

— Тебе кольчуга в награду, можешь забрать себе. Где научился так стрелять хорошо?

Вадим кинул взгляд на лежащую сложенной кольчугу. Да, она будет ему нужна, а то всё тело в шрамах, а он ещё с настоящими воинами даже не сталкивался, то ли ещё будет!

— Стрелять батя научил. Погиб он на войне, а я вот пошёл в странствия. Литвин я из Вильно. Стреляю хорошо, а вот с саблей обращаюсь не очень.

Шевалье понял сказанное и мельком взглянул на потёртые и невзрачные ножны из змеиной кожи. Не видя фламберга, де Рюзак и не задумался над происхождением этого оружия. Другую саблю он видел, и она ничем не тронула его душу. Обычное штатное оружие наёмника. Француз снова посмотрел на юношу.

— Фехтование — это искусство, и не всякому дано в полной мере овладеть им, но я могу преподать тебе пару уроков, если будешь помогать мне.

— Я всегда готов помочь за деньги, и сегодня это доказал, — отозвался Вадим, внимательно смотря на француза.

Де Рюзак улыбнулся, поняв намёк.

— Хорошо, тогда ты пойдёшь вместе со мной искать гнездо пойманного разбойника. Согласен?

— Да.

Шевелье удовлетворенно кивнул и крикнул старшему охраны.

— Афанасий! Собери людей, я расплачусь с ними за вчера и сегодня. Каждому по полновесному серебряному талеру!

Через пару минут все уже стояли кружком, получая из кошеля француза большую тяжёлую серебряную монету. Получил её и Вадим, и обещанную кольчугу в придачу. Надевать пока не стал, а положил на телегу с другими вещами. Раздав деньги, шевалье разрешил запрячь своего коня в телегу.

— Афанасий! Забирай коня и впрягай в телегу. Ехать нам далеко, а идти пешком будет долго. Дорога опасна и трудна, а мне не прорваться одному, поэтому наши вещи поедут на телеге. Запрягайте лошадь.

— То добре, боярин! А то мы уж устали телегу за собою тянуть, чай, не бурлаки мы, а вои. Спасибочки, я сейчас вмиг всё сделаю.

— Делай. Деньги вы получили, захваченное в бою оружие тоже ваше, научи только стрелять с арбалетов рыжих братьев. Вижу, что плохо они это умеют.

— Научу, боярин, не сумлевайся, — отозвался явно обрадованный Афанасий.

— Добре. Готовьте обед и пожарьте мяса сразу на ужин, а то конина пропадёт. А мы с гарсоном пока сходим до гнезда этого человека, — кивнул шевалье на притихшего Соловья-разбойника. Тот молчал, глядя исподлобья, и явно желал, чтобы все скорее сдохли.

— Сделаем, боярин.

После обеда, вооружившись пистолями, Вадим с французом направились искать гнездо Соловья. Перед уходом Соловей был снова допрошен шевалье, и кажется, странный француз создал амулет поиска, воспользовавшись кровью допрашиваемого. Иного объяснения тому, что увидел, Вадим дать не мог.

Остальные даже и не поняли, что произошло. К тому же, взяв кровь Соловья, шевалье отошёл далеко в сторону и, спрятавшись за деревом, проделал какие-то манипуляции. Ветер донёс оттуда тихое песнопение на старофранцузском и латыни, насколько понял чужие слова Вадим.

— Пойдём, нам в ту сторону! — закончив приготовления, позвал его за собой шевалье.

Вадим кивнул, проверил пистоль и сунул его за пояс. То же самое сделал и шевалье, пистоль у него оказался кавалерийский, да двуствольный. Оставалось решить, что взять с собой: клыч или фламберг. Подумав, Вадим решил не светить фламберг, а взять обычный в своей простоте килич. Нацепив с одной стороны кинжал, а с другой пистоль, и взяв в руки саблю, он пошёл вслед за французом.

Вдоволь набродившись в окрестных чащах, да пожив среди людей, хорошо чувствующих и понимающих лес, Вадим уже практически машинально запоминал обратную дорогу, следуя по ориентирам, а где-то даже делал небольшие зарубки на память. Вперёд завсегда легче идти, а вот когда обратно, так постоянно какие-нибудь казусы происходят с людьми. И так во все времена. Да и не только люди, вон даже кошки чудят, когда на дерево взбираются, а обратно слезть самостоятельно не могут.

Идти пришлось довольно долго. Хоть шевалье и уверенно пёр вперёд буром, периодически сверяясь с амулетом, но дорога оказалась незнакома, да и искать в лесу неизвестно что, та ещё задача! Впрочем, они справились. Возле одного дерева, на которое указывал амулет и слова Соловья, показалась вытоптанная трава, да и запах оттуда исходил, мягко говоря, не очень хороший.

— Здесь! — кивнул головой на раскидистую крону шевалье. — Лезь наверх и сбрасывай вниз всё, что найдёшь, только учти, я за тобой внимательно наблюдаю. Если деньги россыпью, то не кидай, спустишься, поделим.

Вадим кивнул, соглашаясь, вряд ли делёжка будет справедливой, если вообще будет. Хотя, с другой стороны, шевалье тогда придётся иметь дело со всей командой, если обманет. В конце концов, выкинув из головы лишние мысли, Вадим оставил саблю и, ухватившись за нижнюю ветку дуба, начал карабкаться наверх. Дерево оказалось огромным и раскидистым и, выискивая ветви покрепче, он стал упорно продвигаться к верхушке.

Вскоре над головой Вадима тёмной массой нависли связанные огромным настилом тонкие брёвна и ветки, да так ловко, что издалека и невозможно понять,