Князь Голицын - Дмитрий Лифановский

Народ на площади ахнул, и креститься начал. Да уж, человеческая фантазия приправленная про стимулированной памятью может дать удивительные плоды. Не думаю что эти выродки долго протянут. Для разговорчивости, памяти и фантазии есть очень хорошие матричные шаблоны. Я же повернувшись к толпе сказал:

— Бабку благодарите! Бабка Марфа заступница вас уберегла. Она вас из пропасти вытащила, себя не жалея.

И развернувшись к исправнику, спросил, где находится станционный смотритель. Казаки кинулись за ним, и вскоре его привели.

— Мне нужно, что бы вы в ближайшее время обследовали железнодорожную линию от станции и до Калуги. С целью прокладки линии для двух путного движения поездов, — попросил его, — В Калугу о моей просьбе можете доложить, но копию проекта все равно нам в имение предоставьте.

Не знал я что своими действиями создал будущую святую, Марфу Заступницу, или как ее еще называли Бабушка. Да и внуки ее мировую известность в будущем получат. Один станет священником и ученым в области естественных, общественных и гуманитарных наук. Средний по воинским и общественным наукам пойдет, прославленным военачальником станет и будет преподавать в академии генштаба. А младшенькая обучившись у мамки и нашего доктора, заодно окончив Школу младшего медицинского персонала Великомученицы Варвары Илиопольской пойдет учится дальше. И станет известным специалистом в области вирусологии и проблем крови. Бабку Марфу мне в имение не отдадут. Святые отцы на дыбы встанут, и после лечения и восстановления внуков заберут ее в храм Михаила Архангела. Внуки и внучка будут в нашем академическом городке учиться, правда часто к бабке сбегая. За что и будут получать от нее. Там она и начнет свою благочестивую карьеру. Поселение у станции Ферзиково первым объявит ее святой, уже через несколько дней после происшествия. И казаки судя по разговорам неофициально объявили ее своей заступницей, и стали всячески помогать, да и среднего внука бабки они же на военную стезю подбили. Кадетский корпус в академическом городке он закончит. Да о чем говорить, если рядом с ней постоянно два, три казака крутились. Как на дежурство к ней прибывали. Объявив, что раз она смогла защитить народ от исполнения Божьего Суда, то она святая. Ибо только святые на такое способны. Ну и соответственно стали ходить к ней за советом и помощью. И откуда только у бабки силы и умения взялись? Но она действительно помогала и заступничество оказывала. Ей даже церковные иерархи не перечили. Вот только вопрос почему? Не то она действительно силу от меня получила, или сама ее пробудила, не то казаки своим присутствием всех в разум приводят. Ну еще из плохого только то произошло, что на деревеньку, где бабка с внуками жила вся округа ополчилась. Разбежались жители ее, так как жить там невозможно стало. С ними даже купцы отказывались торговать.

После разговора со станционным смотрителем пошел к нашей коляске. А казаки разогнали толпу. Не плетками, а вежливо, но поторапливая. Интересен был разговор между бабкой и казаками. Я даже притормозил что бы весь разговор прослушать.

— Бабушка, ты не спеши. Вон на телегу присядь, — начал молодой казак, — Сейчас со всем здесь разберемся и тебе до дома поможем добраться.

— Внучек, да как же я спешить не буду! — воскликнула бабка, — У меня трое в доме со вчерашнего дня некормленые сидят. Я вот денежек немного получила, сейчас хлебушка и пшена немного для них куплю и домой побегу кормить их. Слава Богу, барин Петр Алексеевич сил придал, я теперь быстро управлюсь. Старшенький-то совсем не поправляется от голода, а без него кормильца сгинем мы.

— Ты бабушка не спорь, посиди. А насчет прокорма не переживай, — ответил ей парень, — мы сами все как надо сладить для вас сможем, ну и тебя до дома доставим.

— Николка, ты чего это удумал? — спросил находящийся рядом пожилой казак.

— Ничего не удумал, — запальчиво ответил молодой, — Ты, дядька Панкрат, не присутствовал при обещании Петра Алексеевича с бунтарями по своему разобраться, а я присутствовал. Он тогда еще при нас ветку в пыль стер. А здесь на площади как раз и намечался бунт. И мы между прочим недалеко от бунтарей были. Считай Бабушка и нас спасла, от Суда Господня. И ведь не побоялась ему в ноги кинуться и остановить. И силу его принять не побоялась. А Петр Алексеевич мог ведь и спалить ее в гневе, но не сделал того. Мы хоть и воины, и наши священники нам грехи наши отпускают, но с силой небесной не поспоришь. Она не наши священники, может и виновными признать. Только ради этого ей в ноги надо поклониться. Ты же знаешь я один в семье остался. Нет, что ни говори, но она заступница наша. И мы должны ей помощь оказать.

— Да, крутоват Петр Алексеевич оказался, — отозвался пожилой казак, покачав головой, — Говорят прадед его такой же несдержанный был, и скор на расправу. Тут я с тобой Николка не спорю. Ты вот что, бабка, садись на телегу и жди, и не спорь! — он остановил всяческие возражения со стороны бабушки Марфы, — Продуктами мы тебя с семьей обеспечим и до селения доставим. Заодно односельчанам твоим разъяснения дадим, — и похлопал ногайкой по левой ладони, — И вообще чего ты будешь ждать, когда за тобой господа офицеры приедут? Наши у вас ночь отдежурят, а по утру и поедете в имение к Петру Алексеевичу. Ты теперь наша заступница, а мы всю нужную тебе помощь окажем.

— Ох, сынки, — запричитала бабка, — зачем народ-то вы пугать плетками собрались? Его на площади не было, неповинен он перед Петром Алексеевичем.

— Неповинен говоришь! — воскликнул старый казак, — А ты знаешь, что Петр Алексеевич обещал всю крамолу выжечь, если она перед ним появится? Он же сейчас в ярости был. Еле свои родные его от самосуда отговорили. И он сам сказал, что ваше селение навестит долги раздать. И ведь может нагрянуть! Тогда точно греха не оберешься. Нет уж, лучше мы сами разъяснительную работу проведем. Так хоть все живы будут, только почешутся малость.

Дальше я уже не слушал, ушел. Вот ведь, нашли казаки себе заступницу. На бабку даже не прикрикнешь теперь, сразу возбудятся. Нам в Калужской губернии только бунта станичников не хватало.

Каторжан и расстригу увели в сопровождении исправника. Мои чуть поотстав пошли со мной. Отец Александр оставив писаря с исправником для ведения протоколов и скорее всего снятия копий с них, устремился за нами. Я же, сев в коляску, задумался. А подумать было над чем. Контроль эмоций у