Перелетная птица-3 - Сергей Юрьевич Ежов

Зрители заворожённо следили за стремительно уменьшающейся ракетой, потом и вовсе яркой точкой факела. Вскоре исчез и он.

— Пётр Петрович, дорогой! Сколько нам ждать возвращения полюбившихся собачек? Когда вы ожидаете прилёта аппарата? Не томите, поведайте нам!

— Как угодно вашему величеству. Расчётный срок возвращения ракетоплана в районе от двух до двух с половиной часов. В воздух уже подняты поисковые самолёты, которые увидят в небе спускаемый аппарат и полетят за ним к точке посадки. На точку десантируются наши люди, мы называем спасательной бригадой.

— Но позвольте, как же они увидят этот ваш спускаемый аппарат, он же маленький?

— Не беспокойтесь, ваше императорское величество. И неуправляемый спуск увидят все, и спуск на парашюте.

— Дай-то бог! Дай-то бог! — Иван Седьмой истово перекрестился. Для гостей были устроены условия для отдыха: в отдалении стояли утеплённые шатры, где поддерживалась вполне комфортная температура. При желании там можно было посидеть, а можно и вздремнуть: были и лежанки. Прямо на улице стояли диванчики и кресла, огороженные стеклянными стенками, а внутри шумели электрические обогреватели с вентиляторами: в этих своеобразных убежищах можно в относительном тепле и полнейшем удобстве посидеть, глядя на небо. Почти все гости расселись в этих лёгких и приятных убежищах. К Александру и Агате подсели сёстры Вильсон с мужьями. Вскоре туда, как всегда тихо, скользнула Дороти Дженкс

— Ах, Агата! — горячо заговорила Элеонора — Как же я вам завидую! Завидую всем сердцем! Ваша жизнь заполнена необыкновенными приключениями, событиями и удивительными встречами. Вы облетели с Алексом половину мира, а захотите, он вас поднимет и на земную орбиту!

Ещё доля секунды и повиснет сначала неловкое молчание, потом оно переродится в завистливое недоумение которое скорее всего вспыхнет всепожирающей ненавистью. Эта мысль промелькнула в голове Александра, и он встряхнул спичками в коробке, привлекая внимания.

— Вы невнимательны, мисс Элеонора. Я имею в виду ваше отношение к работе вашего супруга.

— Ах, что может быть интересного в бумагах, финансах, депозитариях…

— О! Вы удивительно и непростительно заблуждаетесь! Возьмём такой пример: есть простые офицеры, которые собственно и воюют, на их долю достаётся вся кровь и грязь боевых действий. А есть офицеры, которые работают в штабах, и вот на их долю приходится вся умственная и нервная работа войны. Между прочим, офицеры штаба умирают ничуть не реже офицеров в окопах: такова тяжесть и напряжение умственной работы, что из преследуют инфаркты и инсульты. Добавлю, что работа офицеров-фронтовиков начинается с приказом на выдвижение к линии боевого соприкосновения и заканчивается с заключением мира. А офицер-штабист воюет всегда, потому что именно в этом смысл его работы: он постоянно и методично прорабатывает все возможные варианты, которые могут возникнуть. И уже тем более сложна и многогранна работа генерала. А ваш муж даже не генерал, а фельдмаршал на своём участке государственного управления. Попросите его, и он расскажет вам немало удивительного и захватывающего. Об очень многом он сказать не имеет права, но даже несекретные вещи поразительно интересны, особенно когда рассказаны профессионалом высшего разбора.

Сёстры Вильсон воззрились на Александра с новым интересом, а их мужья с искренней благодарностью.

— Дорогой, неужели ваша работа так же интересна, как о том рассказал мистер Павич? — дрогнувшим голосом спросила Элеонор.

— Возможно, вы не поверите дорогая, но порой ещё интереснее. — спокойно отозвался Уильям Гиббс Макаду.

— Почему же вы не рассказывали мне о ней?

— Стереотипы. Проклятые стереотипы, что довлеют над нами от самого рождения до определённого предела, иногда и до самой нашей смерти. До сей минуты я искренне полагал, что моя работа не может быть интересна никому кроме узкого клана профессионалов. Но если хотите, я расскажу вам о своей работе.

— Нет-нет! — подскочила Дороти — Только вместе! Слушать вас, мистер Макаду, мы будем только в полном нашем составе! Это станет основой сюжета нового фильма, и первая сцена у нас уже есть: я стенографировала разговор.

— Дороти, вы как всегда фонтанируете гениальными идеями! — засмеялась Агата — Действительно, по ходу рассказа будут эпизоды, иллюстрирующие то, что будет рассказывать мистер Макаду. Одно только плохо.

Агата вздохнула и замолчала.

— Что же нехорошо, миссис Агата? — удивился Макаду.

— Не получится лёгкого и смешного фильма, каким оказался наш первый.

— Несомненно жаль, но такова уж жизнь. Видимо «Искатели приключений» навеки останутся недостижимым идеалом, и не только для нас, но и для многих иных леди и джентльменов. — мудро заключил Макаду.

Официанты разносили напитки и лёгкие закуски, разговор оказался очень интересным так что время ожидания оказалось невеликим.

— Дамы и господа! — раздалось в динамиках — Возьмите бинокли или зрительные трубы, по нашим расчётам скоро должен появиться спускаемый аппарат.

Некоторое время ничего не происходило, затем в безупречной голубизне неба появился белый росчерк, который утолщался и удлинялся в немыслимой высоте. Потом белая линия истончилась и прервалась, зато стали появляться парашюты. Сначала ленточный, оказавшийся ярко-красной полосой, потом он оторвался и затрепетав отстал от пока почти невидимого спускаемого аппарата. Потом появился небольшой белый парашют, но и он быстро оторвался. Зрители смотрели с огромным интересом, но без волнения: о предстоящих событиях их оповещал через динамики академик Лазарев.

Наконец над спускаемым аппаратом расцвёл яркий бело-красно-жёлтый парашют, и он стал плавно спускаться куда-то на запад. Стая больших и малых самолётов бросилась вслед за ним, а академик удовлетворённо объявил:

— Господа, я считаю, что посадка совершена с ювелирной точностью. Дело в том что при имеющихся вычислительных мощностях точность приземления варьируется в радиусе до трёхсот километров, а тут… Слов нет, какие мы молодцы и умницы.

Не прошло и часу, как рядом с разгонной дорожкой приземлился «Аист». Из него два десантника вынули знакомую капсулу и установили на тот же стол. Зрители снова собрались и встали вокруг капсулы. Крышка открылась и все увидели, что собачки всё так же лежат в своих гнёздах, пристёгнутые ремнями.

Дружный вздох облегчения раздался над толпой: все нешуточно волновались за четвероногих путешественников. К столу подошли два ветеринарных врача в белых халатах поверх зимней одежды и быстро, но тщательно и дотошно освидетельствовали собачек.

— Ах как я хочу получить одну из этих собачек! — еле слышно вздохнула Джесси, но академик её услышал.

Он повернулся к знатной американке и слегка поклонился:

— Нюшка и Мишка, если так можно выразиться, семейная пара. Думаю что разлучать их будет чрезмерно жестоко. Но щеночков,