Пока летит монета - Ольга Войлошникова

дом понюхать улики — а тут возок Владимира Григорьича подкатывает, да с таким лихим разворотом! Григорьич сам высунулся, засемафорил:

— Анатоль Степаныч! Заскочи ко мне на минутку!

Дело, видать, важное. Иначе куда так лететь — вчера ж только вечером виделись, как раз дом Носеевых и обсуждали.

За Степанычем в возок втиснулся и Юрка — куда ж без него.

Безопасник был непривычно нервным:

— Слушайте, мужики. Кельда беловоронская перед отъездом наводку дала, что ждут наши клуши-боярыни какого-то китайского учителя. Расписывают его как великого гуру, нигде особо не трындят, только меж собой да по большому секрету. Ты, Степаныч, в курсе?

— Нет. Первый раз слышу, — он помотал головой.

Юрка только глаза выпучил. Ну, с него-то какой спрос…

— Так вот. Информации с гулькин хер. Только то, что кельде… ну, не понравилось что-то. Понимаешь, Степаныч, муть какая-то. М?

— Да честно говоря…

— Так, — перебил его Григорьич, — Слушай сюда. Мне своих фокусников, — он мотнул головой в сторону крыльца, на которое начали выставлять ящики с вещественными доказательствами, — по горло хватает, чтоб ещё какая-то неведомая херня под боком новое гнездо свила. Так что ты — вы оба, — безопасник ткнул в них двумя растопыренными пальцами, — сейчас ноги в руки и мчите в «Милану»…

— Это на центральной площади, розовая такая вывеска? — уточнил Юрка.

— Ага. Спа-салон, кто бы ещё знал, что это такое. Так вот. В прошлый раз этот гуру у Миланы и останавливался. И нынче, горничная сболтнула, апартаменты для него готовят. Так что — точно туда. С китайского тракта возок идёт, богатый, обставленный охраной по самое не могу. Точно он. Через час будет здесь. Транспорт в стороне поставить, чтоб не светился, зайти, Милане популярно объяснить, чтоб крыльями не хлопала — и встретить внутри. Мы снаружи попасём.

Степаныч нахмурился. Ну вот что за «независимый консультант»? Или должность так обозвана, потому что от него ничего не зависит? Договорились же…

— А Носеевы как же?

— Да хер с ними с Носеевыми! Никуда они уже не денутся. А гуру этот — деться может запросто. Ищи его пото́м свищи!

Степаныч вдруг понял, чего безопасник такой нервный — вторые сутки не спит мужик. И ему стало стыдно за своё раздражение. Люди жилы тянут, себя не жалеют, а он…

Григорьич не дал ему додумать эту покаянную мысль, скомандовав:

— Ну всё, помчали!

Богато украшенный золотыми узорами пурпурный возок мягко покачивался на укатанной дороге. Вообще-то Минами предпочла бы алый, но это слишком контрастировало бы с образом учителя-гуру, а такой оборот пока ни к чему, не-е-ет, ни к чему…

Минами, точнее, господин Мин, от нечего делать перебрал тиснёные золотом конверты с приглашениями. Гляди-ка, есть новенькие, и немало. Золотой жилой может стать этот городишко! Минами ради такого случая даже русский весь год учила, чтобы без переводчика говорить. Если всё удастся — а до сих пор всё и всегда удавалось! — сила её начнёт прирастать ещё быстрее. Тьфу, опять это «её»! Нужно заставить думать о себе как о мужчине, во всяком случае, до возвращения в Сянлянь, а там можно будет вернуться к женской сущности…

Господин Мин, скучая, смотрел в задёрнутое тюлем оконце возка. Мимо проплыла усадьба. Широкие ворота во двор распахнуты, с высокого крыльца выносят коробки в белых полосах скотча с печатями, грузят в глухой возок. Рядом мужик неприступного вида поигрывает амбарным замком, дожидаясь окончания погрузки.

Проскакал навстречу отряд верховых.

Суетно у них как-то нынче. Ничего такого, вроде, а… В желудке поселилось ощущение противной холодной пустоты. К чему бы?..

Возок подкатил к парадным дверям «Миланы» — двор у салона, как и у прочих выходящих на центральную площадь дорогих заведений, был только задний. С заднего двора пусть прислуга ходит.

Господин Мин кивнул слуге, мол — возьмёшь багаж, и, поигрывая тростью, неторопливо, как полагается солидному человеку, поднялся по крыльцу. В воздухе витал какой-то запах. Собаку завели что ли? Эта мысль заставила поморщиться. Собаки его не любили, всеми возможными способами демонстрируя своё неприятие кицунэ. Из-за этого и нахальные главы Хэшаньских кланов, объявившие награду за голову чернобурки, до сих пор были живы. Окружили себя целыми сворами, твари…

Он толкнул дверь в салон, на первом этаже которого находились массажные кабинеты, парикмахерская и прочая белиберда, свысока кивнул рассыпавшейся в любезностях служительнице и начал подниматься по широкой, узорно расписанной лестнице на второй этаж. Сквозь запахи парфюмов пробивался всё-таки еле слышный собачий. Неужели с заднего двора так наносит?

Из малой гостиной на втором этаже (сразу напротив лестницы), отделённой от общего коридора стеклянными двустворчатыми дверьми в мелкую витражную сетку, слышался голос хозяйки салона, разливающейся в малозначащей ерунде перед какими-то (видимо, значительными) гостями. Господин Мин толкнул створку и увидел двух сидящих за низким столиком мужчин — молодого и чуть постарше…

За́пах!!!

— Ой, а вот и он, наш любимый и бесконечно уважаемый господин Мин! А мы с господами уж заждались вас. Вот, Анатолий Степанович с Юрочкой очень хотят с вами познакомиться…

Минами заставила себя приятно улыбнуться:

— Одну минуту! Я распоряжусь о вещах и тотчас к вам присоединюсь.

Господин Мин аккуратно прикрыл дверь и бросился вниз по лестнице. Сердце колотилось у него в горле. Оками!* Этот точно по его душу!

*Ёкай-волк в японской мифологии.

— Уходит! — выкрикнул молодой голос.

В гостиной загремело, и во весь голос завизжала владелица! Быстрей! Он был уже у входных дверей, обернулся… двери гостиной взорвались тучей цветных осколков, и на лестницу выскочил серебристо-серый волк. Огромный!

Рот служительницы-администраторши начал раскрываться, предвещая начало многоголосого бабского визга.

ПАНИКА

Минами остро ощутила, что от этого зверя ей не уйти, отчаянно оглянулась… и рванула красующуюся у входа стеклянную витрину с огромными (безумно дорогими, кстати) бутылями элитных духов! Зазвенело стекло витрины… Время растянулось… Волк-оками плыл в гигантском прыжке… Минами, чувствуя себя мухой, увязшей в смоле, задержала дыхание и изо всех сил несколько раз ударила тростью, разбивая флаконы! Воздух взорвался фонтаном дичайших запахов!

Кицунэ вывалилась на улицу.

Около возка уже стояли мужики в форме и требовали от Вана проверки документов и досмотра возка. Ван топтался и лопотал по-китайски. А она даже нанятых охранников в гостиницу подешевле отправила, чтоб не переплачивать, думала — в городе безопасно!

Увидев её, со всех сторон площади бросились ещё дружинники!

Позади хлобыстнула о стену дверь, грохотали шаги молодого, визжали бабы, волк поскользнулся на крыльце и рухнул в сугроб серой тушей. Приподнялся на трясущихся лапах, угрожающе рыча… Даже после такого дикого удара по ощущениям, кицунэ для оками на один укус!

Минами запаниковала и превратилась в лису, породив лавину криков и оглушительного свиста, заметалась, выбросила тридцать чёрных лис-фантомов, прыснувших в разные стороны, и сама кинулась в эту же толпу…

Поднялась чудовищная суматоха! Народ бежал с прилегающих улиц на площадь, свистел, улюлюкал! Каждому хотелось поймать волшебную лису. Ну, или хоть просто лису. Или хотя бы поучаствовать в азартной погоне!

Минами плохо соображала, куда бежит, увёртываясь от хватающих рук, палок, летящих предметов… Карета! Она ввинтилась в узкий зазор между днищем и полозьями, судорожно озираясь. Вокруг, со всех сторон, проносилось множество ног! Все визжали и орали так, что в голове гудело. И никто не задерживался около кареты настолько, чтобы ошалелая лиса могла хотя бы попытаться взять его под контроль!

Дверь в небольшой магазин напротив возка приоткрылась, и Минами стрелой юркнула в образовавшуюся щель! Три глазастых продавщицы собрались дружно запищать… и уснули крепким сном. Всё-таки три — это не тридцать. Трёх усыпить — дело плёвое! Минами перекинулась в человека, закрыла дверь на замок и опустила бархатную шторку. Не удержалась, осторожно выглянула с краю. Оками рвало у крыльца салона, по серой спине пробегали болезненные судороги.

Лисы-фантомы, повинуясь её приказу, помчались в боковые улочки.

Так. Должен быть чёрный выход. Она почти уже вышла, когда увидела пронёсшийся за забором заднего двора разъезд.

Не получится. Всё-таки, она тоже глотнула этой парфюмерной вони. Голова разламывалась, и поставить хорошую невидимость никак не получалось.

Она вернулась в магазин. Надо отсидеться. Хотя бы пару