Проклятый Лекарь. Том 4 - Виктор Молотов

Хирургическое вмешательство было чистым. Ни остаточных тёмных пятен, ни очагов воспаления. Идеальный результат.

А теперь… стандартный осмотр для вида.

Мои движения были быстрыми и точными. Свет диагностического фонарика в глаза — зрачки симметрично сузились. Молоточек по коленному сухожилию — рефлекс живой, без патологии. Пальценосовая проба.

— Закройте глаза, вытяните руку и коснитесь указательным пальцем кончика носа.

Он выполнил без промаха. Все функции центральной нервной системы восстанавливались по графику.

— Что ж… Операция прошла успешно. Постоперационный период — без осложнений. Заживление идёт по плану, — констатировал я. — Доктор Абросимов постарался на славу, и ваша макроаденома удалена без следа.

— Значит, меня скоро выпишут?

— Выписка возможна через два дня. Но ваши правила восстановления на ближайший месяц следующие: полный отказ от алкоголя и табака, никаких физических и эмоциональных нагрузок, восьмичасовой сон. И еженедельный контрольный осмотр лично у меня. Любое отклонение — и вы рискуете вернуться на операционный стол. Это ясно? — я смотрел ему прямо в глаза, не допуская возражений.

— Кристально, — кивнул граф Ливенталь.

— Радость-то какая! — воскликнул Ярк. — Граф, вы же практически здоровы!

— Да, но дочь моя все еще лежит без сознания, — граф посмотрел на Аглаю с тревогой. — Придется и дальше ездить в больницу.

Я не стал слушать их обмен любезностями.

Моё внимание теперь было приковано к Аглае. Её дыхание было ровным, лицо спокойным. Но веки…

Веки едва заметно подрагивали. Быстрые, хаотичные движения глазных яблок под закрытыми веками. Фаза быстрого сна? Или… начало пробуждения?

Переход из комы в сознание — самый нестабильный и опасный этап. Именно сейчас её психика, освобождённая от звериной сущности, начнёт обрабатывать пережитую травму.

То, что выплеснется наружу — истерика, амнезия, агрессия — непредсказуемо.

Нужно быть готовым.

Она до этого приходила в себя. Граф говорил, что узнала его. Но потом снова уснула. А это значило только одно — то пробуждение было ложно. И кто знает, каким будет это?

Ярк радовался слишком рано. Настоящая работа только начинается.

Спасти её тело было лишь первым, самым простым этапом. Теперь предстояло спасти её разум. А это — куда более тонкая и сложная операция.

Я подошёл к кровати Аглаи. Она лежала неподвижно, но что-то в ее позе показалось мне странным. Слишком напряженная для человека без сознания.

— Аглая? — тихо позвал я.

Ее веки дрогнули и медленно открылись. Голубые глаза смотрели прямо на меня — осознанно, но с каким-то странным выражением.

— Она очнулась! — воскликнул граф, бросаясь к дочери. — Аглаюшка! Доченька!

Но Аглая не реагировала на отца. Ее взгляд был прикован ко мне.

— Ммм… — она попыталась что-то сказать.

— Спокойно, — я взял ее за руку, проверяя пульс. — Вы долго были без сознания. Не торопитесь говорить.

Пульс был учащённый. Девяносто ударов в минуту. Зрачки реагировали на свет нормально. Температура в норме. Физически она была здорова.

— Попробуй сказать что-нибудь простое, — попросил я. — Имя, например.

Аглая открыла рот и произнесла:

— Мрк фсш ыва лоп…

Я нахмурился. Это был не русский язык. И вообще не язык, а набор звуков.

— Я не понимаю. Попробуй еще раз, — попросил я.

— Мрк фсш ыва лоп! — повторила она с большим усилием.

В ее глазах появилось отчаяние. Она поняла, что я не понимаю. Попробовала снова:

— Мрк! Фсш! Ыва!

— Что с ней? — испуганно спросил граф.

Глава 19

Я не паниковал, когда услышал речь Аглаи. Анализировал.

Первая мысль, ударившая в голову при виде этого бессвязного потока звуков, была — сенсорная афазия. Поражение центра Вернике. Это был бы самый жестокий удар по графу — его дочь не просто не могла бы говорить, она бы перестала понимать мир. Элегантно и страшно. Противник оставил подарок на случай её возвращения. Тонкая работа.

Я поднял руку, останавливая графа, который уже шагнул вперёд к дочери.

— Тихо. Не пугайте её, — мой голос был ровным, без тени удивления. Нужно было проверить эту гипотезу.

— Аглая, смотри на меня. Ты меня понимаешь? Кивни, если да, — попросил я.

Она энергично, почти отчаянно закивала. В её глазах была мольба.

Я выдохнул. Так. Не Вернике. Она понимает. Значит, моя первая теория неверна. Она в ловушке, но не в полной изоляции. Уже лучше.

— Отлично. Теперь усложним. Покажи на пальцах, сколько тебе лет, — велел я.

Она подняла дрожащую руку.

Медленно, с концентрацией, показала десять пальцев, сжала кулак, снова показала десять, и, наконец, ещё два. Она сделала это медленно, но без ошибок.

Интеллект сохранён. Память доступна. Вот теперь картина полная. Проблема локализована исключительно в центре, отвечающем за воспроизведение речи. Изящная подстава.

— Это моторная афазия, — констатировал я, обращаясь к графу и Ярку. — Временное, но тяжёлое последствие магического воздействия. Её мозг временно утратил способность преобразовывать мысли в слова. Но интеллект и способность понимать речь, как вы видите, не пострадали.

— Временное? Какое облегчение! Вы сможете это вылечить? — надежда в голосе графа была почти осязаемой.

— Да. Но… давайте выйдем ненадолго, — сказал я графу и Ярку.

В глазах Аглаи стоял чистый, животный ужас. Она всё понимала.

Она была заперта внутри своего собственного разума, как в звуконепроницаемой камере. Она снова попыталась что-то сказать, но из горла вырвалось лишь отчаянное «Мрк… фсш…».

Слёзы хлынули из её глаз.

Я отвёл их в коридор, подальше от палаты, где нас не могли услышать. Это был не дружеский разговор. Это была врачебная консультация. И я должен был быть предельно убедительным.

— Что с моей дочерью, доктор? — граф был бледен как полотно. — Скажите правду, какой бы она ни была. Я выдержу.

— У неё афазия. Поражение центра Брока. Представьте, что мозг — это композитор, а речевой аппарат — оркестр. Композитор написал идеальную симфонию, но дирижёр — наш речевой центр — пьян и машет палочкой как попало. Оркестр, хоть и состоит из виртуозов, играет абракадабру. Аглая всё понимает, всё чувствует, но не может отдать правильную команду своему языку.

— Но это излечимо? Логопеды, упражнения…

— Да. В обычных случаях. При инсульте или травме. Но здесь случай не обычный. Здесь причина не в повреждении «дирижёра», а в том, что у него украли партитуру. При ритуале разделения произошёл… непредвиденный побочный эффект. Звериная сущность, отделяясь, забрала с собой