Орден во всю спину 3 - Константин Владимирович Ежов

– Слушай, – продолжал Харитон, торопясь, будто боялся, что его сейчас прогонят, – может, возьмёте меня в свою группу? В крепости 289 у меня связи, смогу помочь с жильём. А если нужны деньги – у меня их полно, на счетах в банке Консорциума Потанина.

Ярослав холодно усмехнулся.

– Сказочник. Если бы ты и вправду был настолько влиятельный, не валялся бы тут, как все остальные. Ты всего лишь мелкий начальничек. Убирайся.

Харитон побледнел, губы его затряслись. Но возразить он так и не смог – только тупо уставился в землю.

Шум их разговора поднял несколько человек, лежавших поблизости. Те приподняли головы, уши навострили, но сами не вмешивались. Слушали внимательно, ловили каждое слово. У многих в голове крутилась одна и та же мысль: "А что, если прибиться к Косому? Он держит возле себя старика, двух мальчишек и женщину – значит, не зверь лютый, есть в нём сердце. Ну, какое-нибудь. Может, и нас возьмёт под крыло?"

Но они не знали правды. Не знали, какой ценой старик Ван и Лариска Юдина заслужили его защиту. Не ведали, на что способен Косой, когда речь заходит о доверии.

Ученики старших классов из школы №2 крепости 334 лежали, как скошенные травинки после грозы. Кто – прямо на сырой земле, кто – на сбитых в кучу вещах, кто – уткнувшись лицом в локоть соседа. Никому уже не было дела до грязи, до холодных камней под спиной, до липкой пыли. Сил не осталось ни на что. Лишь учитель, женщина с усталым, но упрямым лицом, продолжала стоять, словно боялась рухнуть и никогда больше не подняться.

Она видела, как люди украдкой тянулись к Косому, как в глазах у них теплилась надежда – может, он поможет? Может, возьмёт под защиту? И в её душе вспыхнула искорка – ведь если этот парень согласится, то у её учеников будет шанс. Но надежда мигнула и тут же погасла: Ярослав не откликнулся, оттолкнул их мольбы жёстким отказом.

В её груди кольнуло разочарование. Хотелось возмутиться, закричать, но сил не было. Слишком многое пережито за этот день. Учитель медленно опустилась на землю рядом со своими ребятами. Прикрыла глаза. "Хоть немного посплю, – подумала она. – Утром снова придётся держаться".

Ночь накрыла лагерь тяжёлым чёрным покрывалом. Где-то вдалеке ухнула сова, пахло сырой землёй и угасающим костром. Люди сопели, всхлипывали, переворачивались с боку на бок.

Посреди этой тягучей тишины приподнялся Проныра. Глаза его ещё слипались, но голос прозвучал отчётливо:

– Брат, теперь твоя очередь спать.

Косой повернул к нему голову. В темноте глаза блеснули, как у зверя.

– Ммм, – отозвался он, лениво кивнув. Взгляд его скользнул по лежащим рядом – Лариска свернулась клубочком, прикрывшись курткой; старик Ван сопел в нос, обняв сумку с лекарствами; Даун раскинулся на спине, как сломанный солдатик.

Ярослав глубоко вздохнул и тихо сказал:

– Пусть хоть этой ночью выспятся. Сегодня никто из них не встанет на караул. Только мы с тобой, Лёха, будем держать ухо востро. Хоть одну ночь дам им отдохнуть по-человечески.

В его голосе прозвучала усталость, но и твёрдость тоже – та самая, которой так не хватало всем остальным.

На рассвете Косой открыл глаза. Сон слетел с него мгновенно, будто и не было этих скудных четырёх часов отдыха. С тех пор как в нём проснулась сила сверх, он чувствовал странное – будто в груди тлел жаркий костёр, согревающий каждую жилку, каждую мышцу. Усталость словно перестала быть его спутницей.

Влажный утренний воздух был наполнен запахом сырой земли и прелой травы. Над лагерем поднимался туман, цепляясь за обломки камней и сбившиеся в кучу рюкзаки. В стороне слышалось ворчание чьего-то пустого живота, кто-то кашлял, кто-то ворочался, но в целом толпа ещё дремала, приглушённо сопя.

Старик Ван поднялся первым из остальных, расправил затёкшие плечи и извлёк из мешка скромные припасы. Хрустнула бумага упаковки, зашуршал полиэтилен. Он неторопливо раздал еду каждому в их маленькой группе. На этот раз никто не прятал куски за пазуху и не делал вид, что ест меньше – делились поровну. Даже сухая корка хлеба в таких условиях становилась почти праздничным угощением.

Ярослав ел молча, но взгляд его цеплял людей вокруг. Толпы беглецов, тысячи измученных, исхудавших лиц, провожали их жадными глазами. Челюсти у соседей работали в пустую, только слюна скопилась во рту – глотать было нечего. Но ни один не осмелился приблизиться. Каждый понимал: просить здесь бессмысленно. В такие времена никто не делится куском – и лучше уж не испытать отказ, чем унизиться просьбой.

Вдали выделялась группа управляющего. Их мешки были туго набиты награбленным: еда, банки тушёнки, сухари. Но и там положение было паршивое – больше шести сотен ртов, а делиться он не собирался. Крошечная кучка приближённых урвала свой кусок, остальные же шли на пустом брюхе.

Сам чиновник, с мрачным лицом, наконец произнёс:

– Двигаемся дальше. Кто остался без пайка – не паникуйте. Впереди найдём пищу. Хоть дикие травы, хоть кору сдирать придётся – всё съедим, лишь бы выжить.

Толпа выслушала молча. Внутри же каждого вскипала злость: "Ага, скажешь тоже. Сам только что наелся досыта, а нам обещаешь кору грызть. Где ты был раньше, когда можно было запастись?" Но никто не рискнул сказать это вслух – за такие слова можно было схлопотать пулю или удар прикладом.

И всё же в этих людях не чувствовалось единства. Ярослав и раньше видел: это не дружная группа, не сообщество, а просто сброд, стянутый страхом и голодом. Толпа, у которой нет вожака – только надсмотрщик.

По его команде вся колонна снова двинулась вперёд. Тысячи спасавшихся из крепости поднялись с земли, взвалили жалкие пожитки и потянулись следом за ними, подняв облако утренней пыли, пахнущей глиной и потом.

Косой нахмурился. Его терзала одна мысль: будь он на месте тех жителей крепости, которых вчера обчистили подчистую, ни за что не двинулся бы следом за управляющим и его шайкой, даже если бы это означало верную смерть. Но этим людям деваться было некуда – чтобы не сдохнуть с голоду, им всё равно приходилось плестись за толпой, пусть даже завтра их снова обдерут до нитки.

– Пошли, – сказал Ярослав, обернувшись к Лариске, старику Вану и остальным. – До крепости 289 ещё тянуть и тянуть. Сейчас нельзя позволять себе расслабиться.

– Угу, – кивнула Лариса Петровна, поправив сбившийся на плечо платок. Она, как и