Богоборец. Первый шаг - Ярослав Кожедуб

доступе для всех желающих. Люди же, контролирующие отдельные пограничные Очаги, были с такой постановкой вопроса в корне не согласны, и вначале всех приходящих локиссов-паломников встречали крайне недружелюбно и с требованиями как минимум оплатить доступ к ценному ресурсу. Последние платить не хотели принципиально… В общем, стычки случались и случаются регулярно, несмотря на то, что владельцы большинства северных Очагов в итоге с локиссами худо-бедно договорились и, махнув рукой, пропускают их паломников бесплатно. Воины из локиссов в среднем куда лучше, чем из людей, так что ссориться с ними хотят немногие.

О третьей же расе упоминаний мало по простой причине — уж слишком разные у нас ареалы обитания. Йоны — исключительно подземная раса, обитающая в собственноручно созданных подземельях под горами Хор Ардана. Безглазые, с твердой, словно каменной кожей, шестирукие, как индийские боги. Какая-то вялая торговля между людьми и йонами идёт, но с большим скрипом и трудом — йоны терпеть не могут света, особенно солнечного, а людским торговцам откровенно некомфортно в кромешной тьме подземелий.

Существование еще доброго десятка разумных рас я пока поставил под сомнение — уж слишком сильно отличаются их описания в разных источниках. Если где и искать более достоверные сведения — то уже на самом Хор Ардане…

Дневник Эдриана Гирита. 55 день месяца Познания 1787 года от Объединения.

Первым делом, разумеется, Фандаг спросил, зачем мне это нужно. Мол, что-то не видит он никаких объективных причин, чтобы я по-серьёзному ввязывался в их борьбу. И если это всего лишь, как у многих молодых людей, шило в заднице, требующее бунтовать против авторитетов, то этого откровенно мало. С таким подходом меня не возьмут, как бы я сам не хотел.

Поразмышляв мгновение, я не стал особо секретничать и выложил краткую историю своей жизни. Не про перерождение — этого знать не стоило никому. Да и о пребывании в этом мире рассказал далеко не всё, ограничился лишь отдельными моментами. Например, болезнью матери, которая, я был уверен процентов на девяносто, была спровоцирована именно низкокачественной возвышалкой. Рассказал о своих подозрениях, которые я не доверял даже дневнику — о том, что абсолютно во всех письменных источниках некоторые темы будто бы аккуратно вымарываются, а некоторые, наоборот, подаются исключительно в едином ключе, направляя большую часть адептов по ложному пути максимально тесного взаимодействия с Системой. Учитывая, насколько большую роль в местном книгопечатании играют храмовники — подозрения лишь усугубляются. На этом моменте Фандаг лишь молча кивнул, подтверждая мои мысли.

Подумав, я продолжил рассказ моим откровенно скептическим отношением к устройству местного общества, к которому боги явно приложили свои лапы. На политическое устройство упирать не стал — не поймут-с. После сотен, если не тысяч лет феодальной раздробленности, местные даже идею обычной монархии воспримут в штыки, не то что какой-нибудь гнилой парламентаризм. Да и не думаю, что в местном обществе с ярко выделяющимся разделением по силе между каким-нибудь Обладателем и обычным человеком, будь он даже сто раз гением в плане управления страной, подобная равноправная система будет хоть как-то работоспособна. Вместо этого сделал упор на явную стагнацию в плане научного и магического прогресса. Как ни крути, но последнее Фандаг отрицать не может — сам в этой сфере работает и видит, что вместо финансирования науки аристократы предпочитают большую часть свободных денег вкидывать в проклятые возвышалки — если не для себя, то для семьи и наследников; если не для семьи, то для верной дружины. Куда более выгодные и надежные инвестиции.

Да, с одной стороны, никто не мешает людям даже с идеальным Сродством с Системой идти к Небу самостоятельно. С другой же — за всю свою жизнь здесь (пусть и короткую, но тем не менее) я не встретил ни единого предположения о том, что возвышалки каким-либо образом вредят фундаменту и мешают прорываться дальше Обладателя. А ведь идея не то чтобы сложная — если копать в этом направлении, то рано или поздно обязательно придешь к подобной гипотезе. За сотни лет такое должно было происходить неоднократно. Значит, со всеми, кто копает, что-то случается. В лучшем случае — кто-то подсказывает, что стоит прекратить раскопки и держать свои мысли при себе. В худшем… что ж, не зря мы обсуждаем это в изолированной комнате, не так ли?

В общем, пусть персонального счёта к богам у меня пока нет (хотя ситуация с матерью могла с натяжкой сойти за такое, но об обычных побочках возвышалок она была предупреждена, так что я нехотя признавал, что это не тянет на повод для вендетты), но, тем не менее, это не значит, что мне нравится то, что эти ублюдки сотворили с этим миром. С… моим миром. Уже с моим.

Диомеда, на протяжении разговора настроенная довольно скептически, после моего рассказа стала выглядеть более задумчивой. Как ни крути, но одно дело, когда тебе травят какие-то не особо правдоподобные байки твои похитители, и совсем другое — когда к ним присоединяется твой напарник, с которым вы успели уже побывать не в одной переделке.

Фандаг же молчал. Долгих пару минут после окончания моего рассказа просто пялился на меня и о чем-то размышлял. Не знаю, были ли у него навыки, позволяющие определять ложь собеседника. Да и неважно. Я ведь не врал — лишь умалчивал о некоторых вещах, которые касались меня и только меня. Наконец, ученый кивнул:

— Хорошо. Верю. Это не совсем те причины, по которым к нам обычно присоединяются…, но они вполне подходят. Приноси клятву.

— Здесь? — я несколько удивился и демонстративно оглядел каморку, исписанную рунами.

— Конечно. Здесь нас не видит лишь Система и боги, её использующие. А Небо… Небо видит всех. Что ему наши жалкие трепыхания и потуги защититься от внимания свыше? — он грустно усмехнулся. — Я уж не говорю о том, что только в подобном месте можно не подбирать слова и не осторожничать, боясь привлечь внимание не только лишь Неба.

Ах да… об этом я как-то не подумал. Резонно.

— Какая-то заготовленная