Шайтан Иван 7 - Эдуард Тен

— Костя, как с охранением? — сразу спросил я.— Два поста, шагах в ста от лагеря, по пять человек в каждом. Эркен сообщил, что с тыла их прикрывает еще около сотни.

— Понятно. Твоя задача — тихо снять посты. Сотни выходят на рубежи и ждут сигнала. Запомните все: сначала обстрел из гранатомётов — ровно четыре залпа. После залпа — рывок, атака гранатами и огневой бой. Затем аккуратно зачищаем. Хайбула, начинай обход селения и действуй по плану. Всё, удачи.

Командиры бесшумно растворились во тьме. Конечно, идеальной тишины добиться не удалось — на этом рубеже мы оставили все тыловые подразделения, дальше шли только боевые группы. Наша артиллерия с помощниками, нагруженными боезапасом, вышла на позицию, указанную разведчиками, и быстро развернулась. Суворкин в который раз нервно проверял наводку.

— Виктор, не волнуйся, всё получится, — ободряюще сказал я ему. — Дашь четыре залпа и ждешь дальнейших команд.

До начала операции оставалось двадцать минут.

Пять часов тридцать минут. Ночной мрак начал отступать, уступая место холодному, предрассветному сумраку.

— Виктор, начинай.

Он лишь кивнул, нервно сглотнув сухой ком в горле. — Бей, братцы… — выдохнул он.

Почти одновременно стволы пяти гранатомётов выплюнули смертоносный груз. Бах, шшш… Бум! — эхом раскатилось по округе. Один, второй, третий… Ровно четыре залпа, как и приказывал.

И наступила звенящая тишина с наших позиций, которую тут же поглотили крики и начавшаяся суматоха в лагере противника. Грохот разрывов доносился приглушённо, но в сполохах взрывов отчётливо виднелись мечущиеся, обезумевшие тени.

И тут в сторону вражеского стана полетели десятки светящихся точек — летящие гранаты создавали гипнотически прекрасное и завораживающее зрелище.

— Красиво! — прошептал Виктор, захваченный картиной ада, который они же и развязали.

Сотни мелких взрывов гранат слились в сплошной гул, нарастающий, как морской прибой. К тому времени окончательно рассвело: местность вокруг залило серым, водянистым светом, видимость улучшилась, а значит, и стрельба стала прицельнее. Грохот боя из сплошной стены превратился в неравномерные, но яростные всплески и начал удаляться — наши шли в наступление.

— Савва, пусть тылы медленно подтягиваются. И ты, Виктор, — обернулся я к артиллеристам. — Особо не торопитесь. Работа ваша сделана.

Я вскочил на Черныша и рысью направился в сторону стихающего, но не умолкавшего боя. Теперь стрельба и крики доносились в основном с центра участка. Прикрывая меня с флангов, как тени, двигались Паша и Аслан.

К тому моменту, как я подъехал, бой уже затихал. Навстречу мне, шёл разгорячённый схваткой Михаил Лермонтов. Азарт боя ещё не погас в его глазах.

— Задача выполнена, командир. Как и планировали. Трофим зачищает остатки, — его слова тут же подчеркнул не стройный залп неподалёку.

Лагерь предстал во всем своём ужасе на земле. Повсюду, в немыслимых, застывших в последней агонии позах, лежали тела. Тлели обугленные остовы шатров и повозок. Бойцы, разбившись на тройки, методично прочёсывали территорию, изредка прерывая зловещую тишину контрольными выстрелами.

— Те, кто мог, бежали, — голос Михаила был ровным и усталым. — Селение разгромлено. Нашли восемь женщин и девушек, живых. Замученных… не считали. Как Трофим закончит, двинемся в селение. Костя уже ушёл на подмогу к Хайбуле.

Едва наши сотни втянулись в селение, с другой его стороны донёсся нарастающий гул перестрелки, крики, звон стали и конское ржание. Мы быстро пересекли опустевшие улочки и вышли на подмогу группе Хайбулы, что сошлась в конной схватке с горсткой прорывающихся наёмников. Разведчики Кости, заняв позиции по краю, меткими выстрелами из пистолетов отсекали врага. Я не стал им мешать, наблюдая за работой.

Пластуны тем временем прочёсывали селение. Они действовали жёстко и методично: находили укрывшихся в развалинах врагов и, не ввязываясь в лишние схватки, безжалостно их ликвидировали. Эпизодически глухо рвались гранаты. Бойцы помнили мой наказ: «Патроны и гранаты мы сделаем снова. А убитого пластуна — никогда. Мне не нужны герои. Мне нужны живые профессионалы». В большинстве своём в первой и во второй сотнях служили пластуны прошедшие горнило боёв батальона и очень бережно относились к своим жизням. Потери были незначительные. Двое убитых девять раненых. Двое погибли при зачистке селения.

Среди конных Хайбулы восемнадцать погибших, семь раненых. Кроме четверых, все чеченцы-аккинцы.

— Я не смог их удержать, Пётр. — с горечью произнёс Хайбула.

Я промолчал, ожидая доклады всех командиров. Не заметил как рассвело. Селение было разорено основательно. Хайбула мрачно смотрел на содеянное наёмниками и молчал. Бойцы вернулись к лагерю наёмников.

Глава 34

Крепость Грозная.

Предрассветная мгла еще окутывала крепость, когда сквозь крепостные ворота вихрем ворвался запыхавшийся вестовой. Лицо казака было иссечено ветром и усталостью, а на лошади вздымалась пена. Бросив дежурному измотанного коня, он, не теряя ни секунды, бросился к зданию штаба.

Уже через полчаса у его порога стали появляться офицеры, на ходу застегивая мундиры. Вскоре в зале собрался весь командный состав гарнизона. Крепость Грозная, самый мощный опорный пункт левого фланга Кавказской линии, пробуждалась тревожным утром. За ее валами и бастионами стояли батальоны нескольких пехотных полков, артиллерийские команды, казачьи сотни Моздокского и Кизлярского полков. Здесь хранились большие запасы провианта, снаряжения и пороха.

В наступившей тишине раздались твердые шаги — в штаб вошел генерал Головин. Его взгляд, тяжелый и пронзительный, медленным кругом обвел собравшихся.

Первым слово дали вестовому.— Ваше превосходительство, младший урядник Ковалин, Синявинская сотня! — отчеканил казак, застыв по стойке «смирно». — Вчера к полудню станицу атаковали горцы. Силы не менее пяти сотен. Часть жителей успела укрыться в укреплении, но многие были застигнуты врасплох. Шла уборочная страда… На момент моего выхода горцы хозяйничали в станице и штурмовали укрепление.

Генерал медленно перевел взгляд на полковника Савина.— Какой гарнизон в укреплении?— Неполная рота, ваше превосходительство, при двух орудиях, — последовал сдержанный ответ.

Головин подался вперед, и его голос зазвучал с холодной, язвительной усмешкой:— Полковник, вы мне докладывали, что три сотни пластунов встанут кордоном перед станицами. И где же этот батальон?

Савин, побледнев, пытался оправдаться:— Ваше превосходительство, тремя сотнями невозможно закрыть тридцать пять верст! Они должны были прикрыть лишь наиболее опасные направления…

— А что предприняли лично вы, полковник, для укрепления этой линии? — не отступал Головин.

Савин молча опустил глаза, впиваясь взглядом в полированную столешницу. Стоявший чуть в стороне капитан Лесников сжал челюсти так, что его скулы напряглись и заиграли желваками.

— Молчите? — тихо произнес генерал, и эта тишина прозвучала громче