Кондотьер - Валерий Листратов

очень сложно. Если честно, считалось, что нельзя. Их и не видит никто, разве что целители, но только очень близко. Мы считали, что некроманты Западной Европы были уничтожены. В свое время мы тщательно их искали.

— Ваше Величество, — уточняет Матвей, — боюсь, что сотня единообразно поднятых трупов говорит о том, что у наших противников есть школа.

— Да уж, я бы не догадался, конечно, — усмехается император. — Протокол существует, поднимай архивы, создавай летучие отряды, все как тогда. Будем искать.

— Да, Ваше Величество.

Император снова обращается к нам:

— Сегодняшний день дважды удачный. Мало того что вы не дали осуществить довольно опасную акцию, так ведь ещё сколько вы спасли людей на полях сражений, которые вот-вот уже воспоследуют. Второй раз такая история у них, конечно же, не пройдёт. Получается, если это турки, они засветили такой козырь зря — противодействие ему у нас есть, пусть и старое. Теперь мы будем готовы. Так что Империя еще оценит ваш вклад в это дело, господа и дама, — улыбается опять же император.

Глава 34

Выхожу из Кремля после разговора с императором несколько озадаченным. Про ордена знаю слишком немного, чтобы понимать, нужной или не очень вещью одаривает император.

— Борис Васильевич, а ордена — это настолько важная вещь? — задаю не дающий мне покоя вопрос. — Зачем они нам, ну помимо знака отличия? Нет, я понимаю, дареному коню, и все такое… Но все же, это лишняя головная боль, или все же нужное что-то?

— Скорее, это не вещь — сам орден — это просто знак того, что ты являешься членом ордена с определенным статутом. А вот сам статут — штука интересная. В Империи орденов-то много было. Государственных — тоже. Но порядок худо-бедно в гражданской службе навели, и теперь есть свои ордена у сословий, и направлений деятельности, за выдающиеся достижения в области, как-то более-менее стало понятно. А вот на военной службе как было все не очень прозрачно, так и осталось.

— Борь, — уточняет Рыжая, — на самом деле все не так, для военных понятно что, скажем орден, положенный драгунам, пехота не получит никогда, и тут даже дело не в сословиях, хотя и в них тоже. В кавалерии, и даже в такой переходной, как драгуны, в основном дворянские дети служат, а в пехоте — дворяне только офицеры. Но и по полкам разные отличия, во Втором Императорском, скажем, дворяне служивые, а Первый Смоленский — дворяне Родовые. Так что и ордена у них разные — все просто же.

— Вот я про это и говорю, — кивает, усмехаясь, Кошкин. — После понимания — какой орден можно будет только сказать, головная боль это, или важный дар. Пока — неясно.

Хмыкаю.

— Я, кстати, не понимаю, как Его Величество, сможет представить к одному ордену трех человек — ученика, насквозь гражданского преподавателя из старого Рода и бывшего армейского мага. Это в любом случае довольно спорное решение… — задумывается наставник.

— Думаю, нам всем вообще из военных подходит только один, в котором нет разделения по сословиям или занятиям, — с легким удивлением прикидывает Кло. — Но нам его дать — огромный скандал. К высший ордену Империи представляют на поле битвы, за исключительную доблесть и героизм, проявленные в бою. Подвиг должен быть зафиксирован минимум тремя полковниками, да еще один из которых должен быть членом ордена. В Ордена Щита и Меча ограниченное число людей — двадцать три человека, не больше. Генералом Ордена является сам император, так что члены ордена имеют слишком много свободы. В частности, право на разбор даже уголовных преступлений только членами ордена, что почти всегда означает оправдание, пусть на один раз, и с возвратом знаков Ордена. Право личного обращения к государю. По дуэлям там тоже тонкости есть. Но этот единственный из военных, который учитывает только личный подвиг без учета истории человека, — уточняет Рыжая. — Хотя там нижние степени есть, которые не совсем орден. Так что посмотрим на решение императора, конечно, но с остальными вообще ясности нет.

— Щит и Меч? — задумывается Кошкин. — А что? Действительно подходит, почему нет? Там ныне и здравствуют то человек десять всего, так что место есть…

— Борь — на поле битвы! — смеется Рыжая. — Нет, ну ты что! Неважно, дождемся — узнаем!

Соглашаюсь.

Выходим из Кремля, и прямо на выходе меня догоняет Матвей.

— Максим, подождите. — переводит дух. — Я к вам лично хочу обратиться.

Останавливаемся.

Переглядываюсь с наставником, кажется, сейчас будет просьба. И мне она не понравится. Что тут же и подтверждается.

— У меня просьба. Помогите осуществить поиск некромантов по городу! — просит Матвей.

— Вы думаете, у нас получится? — удивляюсь.

— Мне очень хотелось бы на это надеяться. У вас хотя бы какая-то зацепка есть — у нас вообще ничего. Я вам выделю того же самого безопасника и группу захвата. Никита, вы же познакомились?

— Да нет, не до того было.

— В общем, с Никитой. Попробуйте объехать город. Я понимаю, что это очень сложно, долго, и мы хватаемся за соломинку, но не хотелось бы ещё одного повторения чего-либо похожего. Безусловно, по своим каналам мы сейчас работаем над выявлением таких людей, только там аналитическая работа. А тут попробуйте проехаться — вдруг найдете? А?

— Матвей, город объезжать — месяцы. Давайте подумаем, без чего некромант не может?

— Довольно точно он не может без материала, то бишь умерших — рано или поздно ему требуются трупы или их души. С душами всё просто — мы бы об этом знали.

— Значит, соответственно, только трупы. Мертвецы — это кладбища и морги. Думаю, что нам достаточно будет просто объехать и то и другое, чтобы понять, есть ли несоответствия в Новгороде.

— Да, Максим, и ещё не забудьте старые захоронения. Если вы вдруг будете мимо их проезжать, то было бы неплохо их тоже проверить.

— Безусловно. — соглашаюсь. — Но я все же не уверен, что-то, что я увидел характерно именно для некромантов. Но попробую, хорошо.

Что ж, раз надо проверить — попробуем проверить. Ничего, съезжу с Никитой — невелика проблема. Придётся потерять день. Хорошо еще, что и моргов, и кладбищ ограниченное количество. Соглашаюсь с Матвеем.

— Максим, мы, пожалуй, тебе компанию не составим, — усмехается наставник.