Сортировка - Юрий Ра

может содержать десятки или даже сотни часов всяких аудиозаписей. Звучит невероятно, но это же будущее, там и не такое возможно.

В начале ноября, аккурат в канун самой эротической даты годовщины Октября в Отделении Дороги вспомнили про Цыгана, то есть Балашова нашего, кандидата в делегаты съезда. На торжественном мероприятии, посвященном шестидесяти девятилетию Революции Володьке присвоили звание «Почетный железнодорожник» за выдающийся вклад и удачный расклад. Тушите свет, дорогие товарищи, теперь наш звездный диспетчер станет вообще неприкасаемым, а не только до конца года. Но вариантов нет, нас не спрашивали, нам велели — мы проголосовали. Как мне шепнули, среди делегатов все железнодорожники с значками «Почетных», другие туда не попадут. Мол, думать сразу надо было и понимать, что так оно и выйдет. К чести нашего героя нужно сказать, что особо он не зазнался, подкручивал усы и скалился в ответ на подначки товарищей. Про его статус будущего делегата уже все знали. Это иногда наши станционные могила, а порой — деревня деревней.

Декабрь начался с вызова меня в Отделение дороги, да не просто на ковер в отдел перевозок, а на понедельничную планерку к начальнику Отделения товарищу Сехину. Самое смешное, что причину вызова не объяснили. Сижу среди комнатных растений в приёмной самого главного начальника, жду приглашения. «Заходите, вас ждут» — произнесла секретарь и посмотрела с какой-то жалостью. Это она что себе думает, что Фролова надо жалеть? Сейчас как включу дурака сразу на третью передачу, только вы меня и видели!

Захожу, меня два раза упрашивать не надо, мне, может, самому интересно посмотреть, «кто тут хочет комиссарского тела». Большой кабинет, хозяин за столом, по периметру у стен стулья, на которых сидят они. Начальники отделов и вторые лица Отделения. Я точно знаю, что совещание по понедельникам есть овеянная годами традиция, тут вопросы решают, а не это вот, для чего я тут.

— Здравствуйте, товарищи — это я так беру инициативу в свои руки. А она не берется. Пауза какая-то, никто не здоровается со мной, даже хозяин кабинета. Так и я помолчать могу.

— Вы, молодой человек, понимаете, по какому поводу здесь находитесь? — порвал паузу в лоскуты НОД-11 Сехин, как Бобби Хал оборону противника, выражаясь хоккейным языком.

— Нет. Не представляю. — И снова пауза.

— Товарищ Коротеев, это ваш подчиненный, ваша инициатива, вам и карты в руки. — Вот теперь яснее стало, начальник отдела перевозок меня сюда выставил, под молнию подвел вражина. Да и пусть, режим дурака защитит от любого удара.

— Фролов, расскажите всем, как вы дожили до жизни такой. Мы послушаем, нам интересно, почему вы так плохо работаете. — Ну-ну, братец, да ты сам под дурачка косишь.

— Я плохо работаю? Я как раз очень хорошо работаю! Товарищи, станция Сортировка, на которой в этом году я вступил в должность заместителя начальника по оперативной работе, успешно выполняет все плановые показатели и сменные задания. По итогам третьего квартала нам вручено переходящее красное знамя за успехи в социалистическом соревновании. Браков и случаев повреждения вагонов не зарегистрировано, травматизма с работниками тоже нет. Я считаю, что это прямо свидетельствует о моём грамотном участии в работе нашего дружного коллектива.

Сначала тишина, потом смешки по всему кабинету, тихие смешки и такие же тихие пофыркивания. Не удержался главный ревизор, сильно его кольнула моя фраза про отсутствие браков.

— Это конечно здорово, что вы научились хвосты подчищать. Это тоже нужно уметь. Но вот так нагло заявлять про отсутствие браков на станции…

— А что, у вас какая-то другая информация? Разве мы не должны доверять отчетам о состоянии безопасности движения в Отделении и на Дороге в целом? Партия и правительство…

— Помолчите! Коротеев, ты зачем его сюда притащил?! Тебе есть что сказать, Владимир?! Так нахрена этот цирк устроил! Фролов, свободен, объяснение на моё имя оставишь у секретаря.

Выходил я из кабинета под гомон и тихий смех, точно комик после удачного выступления.

— Ну что, сняли?

— Нет конечно. НОД сам не понял, зачем меня позвали. Попросил написать заявление. Листочек дадите?

— Бери. Видимо, выговором отделаешься — успокоила секретарша, такая же многомудрая женщина, как большинство встреченных мной в больших железнодорожных кабинетах секретарш.

Вот прямо на этом кураже, не выключая дурака, я и написал своё объяснение, почти слово в слово повторив сказанное вслух. Только в конце не удержался и завершил свой опус фразой, что «Обязуюсь и впредь работать также хорошо на благо нашего предприятия». Взяв в руки моё объяснение, секретарша на минуту заморозилась, потом снова его перечитала, протянула негромкое «Да-а-а-а», и положила листок в какую-то папочку.

— Всего хорошего вам, пойду трудиться дальше! Дела не ждут.

— До свидания, Фролов. Всякое я видела, но такие вот фортели встречаю впервые.

Отпустило меня на улице, вернее режим выключился. Я промотал воспоминания, послушал себя, других, и решил, что вел себя абсолютно верно. Наглость второе счастье, а скромность украшает лучше всего тех, у кого денег много. Мне сейчас быть скромным и тихим ни к чему. Блин, но была в глубине души мыслишка, что про платформы начнут расспрашивать.

Платформы опять были нужны, опять завод лихорадило из-за их дефицита. Рафик, душевный и простой человек, опять начал меня осаждать и навязывать свои деньги. Мало того, этот наглец похвастался, как он приподнялся в финансовом плане на мне. Этот хмырь, пока я был в отпуске приехал в Новоузловск, убедился, что дефицита порожняка под погрузку кранов временно не наблюдается… а потом все вагоны засветил перед своим начальством как выбитые за бабку у меня. Порядка семисот рублей в свой карман жучок положил. Сидим у меня дома, он довольный и благодушный вещает, как удачно всё вышло, кофе мой нахваливает, ремонт одобряет:

— Вот, Петя, я ж обещал тебе, что деньги на ремонт будут. Слово сдержал, какой я молодец.

— Молодец конечно. Сейчас почто опять приехал?

— Ой, ты же видишь, с вагонами опять напряженка. Дай платформ. Такса та же.

Если вы думаете, что я обиделся на Рафика или как-то почувствовал, что он мои деньги зажал, то мимо. На Рафика невозможно обижаться. Этот не то татарин, не то башкир по жизни идет настолько легко и беззлобно, что если и наступит кому на ногу, то только по неосторожности, без желания затоптать. Конечно, я ему помогу, конечно, по обычной таксе.

А в ресторан мы с ним всё-таки заехали, но не в наш, а в тот, что в соседнем городе Новомосковске. И инкогнито так легче соблюсти, и класс заведения повыше. Завалившись хмурым ноябрьским вечером ко мне без