Эволюционер из трущоб. Том 3 - Антон Панарин

Разум охотно подсунул хозяину воспоминания десятилетней давности. На позицию главного бухгалтера назначили тридцатилетнего парня по фамилии Вакуленко. И он добросовестно принялся выполнять свою работу. Днём и ночью копался в отчётах, документации, ведомостях и счетах на оплату.

Примерно через квартал Вакуленко пришел на приём к Архарову и притащил с собой гигантскую папку, в которой расписал, где и каким образом барон — о ужас! — скрывает налоги от Императора-батюшки. Архаров прямым текстом сказал, что Вакуленко должен продолжить дело своего предшественника и платить в казну лишь десятую часть от того, что должно.

Главный бухгалтер понял, принял — и в ответ послал Архарова на три буквы. После чего пригрозил, что об этом узнает Император. Стоит ли говорить о том, что парень из кабинета Архарова направился прямиком на рудники, где скоропостижно помер?

Скрипов же состряпал дело о том, что Вакуленко оказался казнокрадом, и теперь отбывает наказание в тюрьме. Общественность равнодушно приняла эту новость. Посадили и посадили. Кому какое дело? Убрав папку в ящик, судья задвинул его и вытащил новое дело из ящика с буквой Г.

Гуськов Игорь Валентинович. Толковый оружейник. Лучший в баронстве. Основал оружейную компанию и наладил производство автоматических винтовок ГА-57. Стреляли они исправно, да и ухода особого не требовали. Знай только, от ржавчины чисти раз в пять лет.

Гуськову хватило дурости явиться к барону и сообщил о том, что получил десяток контрактов от соседних баронств и княжеств. Мол: «Константин Игоревич, я предлагаю вам закупать винтовки в таком-то объёме ежегодно, в противном случае я буду вынужден сотрудничать с более сговорчивыми аристократами». К вечеру завод Гуськова стал принадлежать Архарову, а самого оружейника больше никто не видел.

И подобных дел здесь были сотни! Грабежи, нападение на аристократов без объявления войны. Десятки свидетельских показаний работников пансионатов о том, что Архаров готовит анти-Имперские войска. Накачивает детей пропагандой о величии рода и о том, что именно Архаровы должны править Империей.

А ещё, Скрипов сохранил папочку со свидетельствами сокрытия доходов. Десять лет назад он не знал, что делать с этими бумагами, а гляди-ка. Могут пригодиться. Помимо бумаг были показания бухгалтеров, работавших под началом Гуськова, которых Скрипов лично опросил. Всё сказанное записал, а после — горе-бухгалтера исчезли. Кто на болоте утонул, а кто в несчастном случае погиб.

Но были и те, кого Архаров пожелал закрыть в тюрьме. Это были дальние родственники. Барон рассудил, что для них смерть слишком лёгкое наказание за то, что помогали Гуськову рыть под род Архаровых. Таковых было четыре человека, из которых до сего дня дожили лишь двое. Вот на них-то Скрипов и решил сделать ставку.

— Да, Константин Игоревич. Давненько я сюда не спускался. Уже и позабыл, какая ты гнида. А из-за тебя и я замазался, — задумчиво протянул Скрипов. — Что там хотела Зинаида Порфирьевна? Убрать мальчишку? Это не решит проблему. Архаров вырастит нового убийцу, который убьёт ещё чьего-то сына, а может и меня. — Печально улыбнувшись, он вернул папку на место. — Твою мать. Столько лет потратил, служа этой сволочи, а в награду получил мёртвого сына и тайну, которую Архаров испугался мне рассказать. Ну ничего. Видимо, настало время сменить работодателя.

Скрипов перевёл взгляд на пластмассовые ящики, в которых привозил дела в архив. Взял парочку пустых и стал сгружать туда особо интересные экземпляры.

— Надеюсь, я смогу вас довезти до Хабаровска, — сказал он, глядя на папки, заполняющие ящики. Руки судорожно хватали документ за документом и запихивали их в ящик. — А если и не довезу. Не беда. Уж электронные копии всяко дойдут до Императора. Отличная игра намечается, да, Егор Елисеевич? — Судья ухмыльнулся и на секунду замер, как будто настал его смертный час. — Ставкой будет моя жизнь. Если проиграю, лишусь её, а если выиграю, то треклятый род Архаровых сгинет навеки вечные.

Глава 22

Когда я вернулся в общагу, Макар делал вид, что спит. Шпала и Саныч ещё не пришли. Я сперва заглянул в душевую, а после вернулся в комнату и спросил.

— Что на этот раз учудил?

Макар улыбнулся и открыл глаза.

— Сегодня Саныч вёл себя нормально. Поэтому я всего лишь измазал шнурки его ботинок мазутом. Хочу понаблюдать, как он будет их завязывать, стараясь успеть на утреннее построение.

— Забавно, — оценил я. — А ты не думал заняться чем-то более интересным?

— Чем, например? — спросил Макар и закинул руки за голову.

— Например, поучаствовать в турнире. Присоединяйся. Нам в команду как раз нужно два человека. А ты чертовски хорош в страйкболе, уверен, покажешь себя с лучшей стороны.

— Вот именно. Покажу. А оно мне надо?

— В смысле? — не понял я.

— В прямом. Все увидят, что я не такой слабый, каким кажусь, и от меня начнут ждать большего. А те, кто мнят себя сильными, так и вовсе задирать станут, пытаясь утвердиться за мой счёт. Пожертвовать спокойствием и развлечениями ради проблем? Пффф. Это, пожалуй, без меня.

— Но если мы выиграем, то получим шикарные условия проживания и кучу других плюшек, — попытался я заинтересовать диверсанта.

— Михаил, я тебе ещё раз говорю. Это мне не интересно. — Помолчав пару секунд, он сел на край койки и продолжил. — Знаешь, почему я не хочу побеждать?

— Удиви меня.

— Всё просто. Победишь в турнире — и в твоё личное дело пойдёт запись о том, что ты невероятно способный малый. А знаешь, что случается с такими? Их тренируют до одури, а потом швыряют на передовую, откуда большинство из них не возвращается обратно, — серьёзным тоном сказал Макар. В этот момент его глаза-щёлочки расширились, начисто скрыв всю таящуюся в них хитрость. Правда, через секунду Макар вернулся в обычное состояние. — Я пожить хочу. Тем более, вокруг столько несовершенных пакостей. Кто их устроит, если не я?

— Владыка тьмы, что правит всем из тени. Почёт и слава не нужны, он хочет развлечений, — задумчиво сказал я.

— Ого! Ты тоже читал Измаила? — удивился Макар.

— Ага. Читал, — соврал я, так как эти сроки были мне знакомы из прошлой жизни. Как-то с одной дворянкой кувыркался во время театрального представления, и этот кусок текста — всё, что врезалось в мою память. — Напомни, как