Кондитер Ивана Грозного - Павел Смолин

хронически недоедающий организм не развивается на весь свой генетический потенциал. Физически – рост, мышцы и остальное – и физически-ментально, потому что мозг жрет очень много калорий и густого коктейля из синтезируемого организмом добра. Синтезируемого из поступающих из вне витаминов, минералов, аминокислот и всего остального. Вероятность того, что выросший на полуголодной диете человек окажется глупее полноценно питающегося очень высока, и как ни пытайся вдалбливать ему знания, умения и навыки, этот чисто физиологический изъян уже не перекрыть.

Аккуратно подсветив кучку семян с одной стороны лучиной, с другой – лампадкой, я вздохнул о нормальных окнах: день за окном, чуть после обеда, а в келье ни зги не видать!

Это – не панацея. Я не Господь, и мне не дано накормить и обогреть всех обездоленных. Это – чуть больше витаминов и богатства вкусовой карты. Это – чуть больше полученных в обмен на затраченные калорий. И уже одно только это – десятки, сотни, тысячи и миллионы спасенных от голодной смерти жизней, если смотреть на десятилетия вперед…

- Одно, два, три… - дрожащим от груза ответственности пальцем выбрал я из скудной тучки кукурузные зернышки. - …Одиннадцать, - закончил отсчет.

Мелкие, бледные, совсем не такие, как привычные мне монструозные ядрища, прошедшие через многовековую селекцию, но это – определенно кукуруза. Америка-то уже открыта, и почему бы какому-нибудь предприимчивому деятелю не начать торговать «маисом»?

- Одно, два, три… - крохотных семечек помидора набралось аж двадцать три.

- Одно, два, три… - семнадцать семечек подсолнуха.

Четырнадцать – укроп.

Тридцать одно – петрушка.

Восемь семечек тыквы.

Семь зернышек фасоли.

Десяток семян кориандра.

И – последнее – семь семечек перца. Полагаю – острого.

Ненасытна скотская человеческая сущность – мне до дрожи захотелось заполучить еще и картошку. Найдется ли на Руси человек, способный в случае нужды обойти весь мир, обменяв вот эту гору бесполезного серебра на огромный мешок живых и полезных семян?

Пользуясь случаем, выражаю уважаемым читателям благодарность за внимание к моему творчеству. Спасибо! Поставьте, пожалуйста, лайк :)

Глава 23

Привычное чтение Поучений за обедом двенадцатого сентября было решено заменить на рассказ вернувшегося вчера вечером батюшки келаря о его командировке:

- Добрался я, грешный, до Москвы, подати как положено сдал, и угодно было Господу столкнуть меня с Владыкою Евфимием. Велел он вам поклон передать, - Николай поклонился. – Здоров милостью Божьей, и вам того ж желает.

По столовой пробежал оживленный гул – приятно, что Владыко нас не позабыл.

- Владыко оказал мне милость великую, удостоив чести присутствовать на празднике пред очами самого Государя нашего Ивана Васильевича.

- Ишь ты! – такого формата был пробежавший снова гул.

- Какая то была картина! – раскинув руки, многообещающе начал келарь. – Строгая, величественная, сердце умиляющая! Воздух, как и у нас здесь, уж осенний, а солнце сияло, словно Любовью Божьей освещая столицу Святой Руси! Народу – тьма тьмущая! Всех, от бояр в парчовых шубах, будто коврами расшитых, до простых горожан да посадских. В центре всего – помост большой, а на нем два Престола: Царский и Митрополичий.

Мы дружно перекрестились, и Николай продолжил:

- Зазвонили колокола сорока сороков, и вышел из Успенского собора сам Владыка Макарий, Митрополит всея Руси, в ризах златых, с панагией, с ним – весь освященный собор. Лики у всех светлые, да строгие. А следом – он. Государь Иван Васильевич.

- Каков он? – не удержался «батюшка из зала».

- Не описать словами, - сильно подвел нас всех батюшка келарь, впрочем, честно попытавшись. – Лик его не грозен был, но одухотворен, словно у инока-молитвенника. Очи его горели, в них узрел я молитву истовую и могущество Богом данное. Одеяние на нем красоты несказанной, бармы златотканные, шапка Мономаха на челе, что всем царям царица. Стал он рядом с Высокопреосвященнейшим Владыкой, и замерли мы, на площади стоящие.

Мы здесь в столовой тоже замерли.

- Возгласил Владыка «Благословено царство Отца и Сына и Святаго Духа!». И пошел молебен о здравии Царя и всего народа христианского.

- Помолимся за здравие Государя и Владыки, братья! – прервал рассказ игумен.

Помолились, и Николай продолжил:

- Опосля молебна главное действо началось, «Многолетное». Поднял Владыка Макарий руки к небу и громогласно, так, что эхо по всей площади прокатилось: Великому Государю Царю и Великому Князю Ивану Васильевичу, Самодержцу, многие лета!

Громкий крик батюшки келаря прокатился по столовой, протиснулся в окошки с дымоволоками и свободною птицей полетел по монастырю.

- И в тот же миг весь народ, от мала до велика, тысячами уст, единым сердцем, вскричали в ответ: «Многая лета!». Гул такой поднялся, что земля, почудилось мне, задрожала. Голоса слились в единый поток, возносясь к самому Престолу Господню. Стояли мы, и слезы текли из наших глаз – не слыхал и не видал я, братья, никогда ничего столь сильного, столь соборного. Не просьба то была, но исповедание веры в царя, данного нам Богом, и молитва за всю Святую Русь.

Эх, красиво конечно, я бы посмотрел да покричал со всеми «Многая лета!», но ох как в Москву не хочу. А туда мне, походу, дорога скорая. Вчера еще батюшка келарь приехал, и, как обещал, новости мне привез, да не на словах и даже не письмом, а в виде поставившего весь монастырь с округою зловещего предупреждения, что к нам изволят приехать Данила Романович Захарьин-Юрьев. Мой родственничек и Дворецкий Его Величества.

«Дворецкий» здесь – не невозмутимый мужик непонятного возраста в костюме, а глава Дворецкого приказа. «Дядюшка Данила» в нем служит главным судьёй, что, если пренебречь рядом нюансов, можно смело приравнять к главе МВД, ФСБ и Следственного Комитета в одном лице. Это – не просто боярин из вершин общества. Это – важнейший государственный деятель, способный одним ленивым жестом уничтожить любого провинившегося.

Встретить ТАКОГО гостя «как есть» совершенно невозможно, поэтому, за исключением перерыва на обед (завтрак упразднили из-за спешки), все мы тут трудимся (ладно, я ничего не делаю, только шмотки лучшие приготовил) на единую цель – обеспечить уважаемому человеку достойный прием.

По посаду, вдоль маршрута следования «дяди Дани» пробежались