Проклятый Лекарь. Том 4 - Виктор Молотов

к груди шёлковую простыню. В её голосе исчезла вся светская ирония, осталась лишь неприкрытая, почти детская просьба. Контроль ускользал из её рук, и ей это не нравилось.

— Ну пожалуйста! Ночь еще только началась.

— У меня дома кошка не кормлена, — ответил я, застёгивая пуговицы на рубашке. — Требует внимания. Очень своенравное создание.

— Кошка? — она рассмеялась, пытаясь вернуть себе маску беззаботности. — Это что-то новенькое! Надеюсь, она не ходит на двух ногах. Но за один день с ней ничего не случится, не помрет с голоду.

Она соскользнула с кровати и подошла ко мне со спины, прижавшись всем телом.

— Останься. Взамен я попрошу отца назначить тебя заместителем главврача. Убрать Рудакова и поставить тебя. Он сделает это для меня.

И вот он, последний аргумент. Классический инструмент её мира. Когда не работает соблазн, в ход идёт взятка.

Она пытается купить меня, превратить в ещё одну свою красивую, но полностью подконтрольную вещь. Не понимает, что предлагает золото тому, кто владеет самими рудниками.

— А почему не предложила раньше? — я повернулся к ней. Мой вопрос был не из любопытства, а как у хирурга, вскрывающего нарыв.

— Идея только что пришла в голову… — она опустила ресницы. — Просто… не хочу, чтобы ты уходил. Глупо, да?

Она сменила тактику.

Сбросила маску интриганки и надела маску уязвимой, внезапно влюблённой женщины. Похоже, впервые за вечер она стала действительно искренней.

— Хорошо. Я останусь.

Я выдержал паузу, давая ей на секунду поверить, что она победила.

— Но не из-за твоего предложения. А потому, что покинуть прекрасную даму посреди ночи — дурной тон. Что касается должности… — я повернулся к ней, глядя прямо в глаза. — Не утруждай своего отца. Я займу любое место в этой клинике, когда сочту нужным. И сделаю это сам.

Карьерные лестницы — удел смертных, которые карабкаются наверх. Я строю собственные пирамиды. Её предложение было не помощью. Оно было оскорблением моей силы.

И она должна была это понять.

— Ты гордый, — прошептала она, и в её голосе было не разочарование, а восхищение. — Мне это нравится.

Разумеется, нравится.

Сильных женщин никогда не привлекают те, кого можно купить или подчинить. Их влечёт сила, которой они не могут управлять.

Я только что продемонстрировал ей это.

Она потянула меня обратно в постель. Это было уже не приглашение к игре.

Больше она не пыталась контролировать. Она хотела подчиняться. И я позволил ей это сделать. И даже сбился со счета времени до тех пор, пока не уснул…

Сознание вернулось не постепенно, а как щелчок выключателя.

Первое, что я зафиксировал, — запах кофе. Второе — фигура у окна. Анна была уже одета в шёлковый халат, сидела в кресле и читала свежий номер «Московских ведомостей».

Она уже вернулась в свою роль. Переход от страстной партнёрши к холодной светской львице был безупречен.

— Доброе утро, соня, — улыбнулась она. — Кофе на столике. Завтрак заказала, скоро принесут.

Она пыталась нормализовать ситуацию, перейти от ночи подчинения к утру партнёрства. Предсказуемый, но умный ход.

Я поднялся и начал одеваться. Никакой неловкости или утренней расслабленности.

Это было возвращение в рабочую униформу. Каждый жест — чёткий и выверенный.

Кофе был превосходным — настоящий бразильский, с глубоким, насыщенным ароматом. В восемь часов раздался деликатный звонок в дверь. Это был Сергей.

— Пора ехать на работу, — сказал я Анне, ставя пустую чашку.

— Уже? — она надула губки. — Может, опоздаешь немного? Завтрак еще не приехал.

Она тестировала границы, пытаясь выяснить, можно ли мной манипулировать через привязанность или чувство долга.

— У врача не бывает «немного». Либо я вовремя, либо пациент может умереть. Выбор очевиден.

— Какой ты ответственный. Ладно, езжай, спасай жизни. Вечером увидимся?

— Посмотрим. У меня сложная неделя.

Поцелуй на прощание был коротким, почти формальным. Не прощание любовников. Это было скрепление печатью негласного договора. Мы оба понимали правила нашей новой игры: удовольствие в обмен на доступ.

Никаких эмоций. Чистая прагматика.

Дверь седана закрылась, отсекая шум утренней Москвы.

Тактическая фаза операции «соблазнение» завершена. Время для стратегического анализа. Сергей молчал — идеальный водитель, который видит и слышит только то, что ему положено.

Актив номер один: род Ливенталь. Лояльность скреплена спасением дочери. Доступ к графу и его ресурсам обеспечен. Статус: стабильный.

Актив номер два: род Бестужевых. Через Анну получен прямой канал влияния на графа. Статус: высокоценный, но требует постоянного контроля. Анна — игрок, а не пешка.

Итог: два влиятельнейших клана Москвы теперь находятся в моей сфере влияния. Неплохо для безродного лекаря-бастарда.

Но всё это — лишь инструменты.

Ливентали, Бестужевы, клиника, даже сама Жива — это средства, а не цель.

Главная задача остаётся неизменной: найти способ уничтожить это проклятье. Не просто выживать, питаясь благодарностью, а полностью избавиться от этой паразитической сущности.

И теперь у меня есть для этого рычаги. Доступ к закрытым имперским архивам. К частным библиотекам, хранящим запрещённые гримуары. К тайным знаниям, которые покупаются не за деньги, а за власть.

— В больницу, доктор? — голос Сергея вывел меня из размышлений.

— Да, Сергей. Рабочий день не ждёт.

Седан мягко плыл по улицам Москвы. А я поймал себя на мысли, что не получил Живы от Анны.

Проверил сосуд. За ночь упал на один процент. Было около двадцати девяти.

Похоже, у Анны не было болезни из-за отсутствия близости. В отличие от Варвары.

Через полчаса я был в клинике «Белый Покров» и быстро поднялся на свой этаж.

Подходя к терапевтическому отделению, я зафиксировал отклонение от нормы.

Повышенный уровень шума. Скопление персонала у ординаторской. Признаки нештатной ситуации. Я ускорил шаг.

Медсёстры, санитары, даже несколько ординаторов из других отделений. Они не пытались вмешаться. Они смотрели. Как на представление.

Человеческая природа в её первозданном виде: страх и любопытство.

Из-за двери доносились крики. Два мужских голоса.

Один — высокий, срывающийся на истерику. Второй — низкий, сдавленный яростью.

И звуки борьбы.

Я прошёл сквозь толпу, которая расступилась передо мной, как вода перед ледоколом.

Ординаторская напоминала поле боя. Опрокинутые стулья, разбросанные истории болезней, разбитая чашка на полу. В центре этого хаоса — два моих союзника.

Ярк и Долгоруков. Барон был в предсказуемой ярости влюблённого самца.

Его правая рука была бесполезна, левой он наносил широкие, неуклюжие удары, вкладывая в них всю свою аристократическую спесь.

Лицо раскраснелось, из разбитой губы текла кровь.

Начальник