Ревизор: возвращение в СССР 43 - Серж Винтеркей

– Что вам, товарищи?

Но когда они достали милицейские корочки, сердце его ухнуло куда-то в район желудка. Для такой вот ситуации местоположение денег, принесенных Колпаковым, большого значения не имело… Впрочем, и в окно их выкидывать тоже не имело никакого смысла – найдут и обратно принесут, это никогда не помогает…

– Встаньте, товарищ Ваганович, и отойдите от стола, – приказали они.

***

Москва, МГУ

Также молча и доехали до МГУ. Попрощался и вышел.

Решил сегодня на парах посидеть, а то давно уже не был. Ну и тему эту, поднятую Макаровым по поручению Гусева, про конференцию с Берлинским университетом, тоже нельзя было долго оставлять без внимания. Макаров что-то очень неспешно всем этим занимается. Договорились же, что свяжется со мной, когда созвонится и договорится еще с четырьмя людьми. Причём все они ходят на занятия вместе с ним, то есть сделать это можно быстро и легко. И пропал после этого с концами… Этак можно отношения с Гусевым испортить, если он уже доложил ему, что меня в оргкомитет включил… Да если он не доложил, то замдекана точно сказала, мы же с ним вместе к ней по поводу этой конференции забегали…

И надо еще и с Эммой Эдуардовной переговорить. Вспомнил, что она меня на ноябрьскую конференцию позвала выступить, а я же в это время на Кубе буду… Ну и даты точные по Кубе с ней тоже согласовать надо, чтобы не искала, куда я пропал…

На начало лекции не успел. А заходить через десять минут после звонка глупая идея. Профессор обидится, и плевать ему, что у меня свободное посещение. Потом еще проблемы из-за этого появятся.

Так что я пошел к Эмме Эдуардовне, но ее на месте не застал. Подождал минут десять – не срослось ничего. Ладно, двинулся тогда в буфет. Там, взяв компот и булочку с изюмом, в тишине, все остальные студенты на занятиях, почти никого и нет в столовой, принялся набрасывать тезисы моих новых статей для «Труда»…

Минут за пятнадцать до конца лекции решил снова попытать счастья с кабинетом замдекана. В этот раз повезло – Гаврилина была уже на месте.

– Эмма Эдуардовна, разрешите?

– Да, Павел, заходи, конечно! – явно обрадовалась она мне.

В этот раз ничего с собой приносить не стал. Не так и давно был у нее вместе с Альфредо. Да и подарок по всем меркам тогда принес царский – ты попробуй в Москве 1973 года раздобыть итальянский ликер… Не нужно каждый раз что-то тащить, перебор уже будет…

– Эмма Эдуардовна, вспомнил про конференцию ноябрьскую. Она же в двадцатых числах будет?

– Да, Паша, с двадцать пятого по двадцать шестое.

– Тут такие дела… Мне путевку выписали в Кремле на семью. На Кубу едем с десятого по тридцатое ноября. Так что, получается, что никак не могу выступить. Могу только доклад представить для опубликования в сборник, если это будет актуально…

– А, ну раз такое дело… Кто же откажется от путевки на Кубу! – совершенно легко отнеслась к моей информации замдекана. – А статью да, приноси, опубликуем обязательно!

Да, такие времена. Зарубежная путевка достается нелегко, и нормальные люди понимают, что другие планы в этом случае неизбежно нужно откладывать. Только завистливый и вредный человек будет создавать проблемы в такой ситуации. К счастью, я уже точно знаю, что Гаврилина не из таких.

Поговорили еще пару минут, я ей сказал, что скоро раздобуду трехтомник Майн Рида, и обязательно постараюсь ей презентовать. На этом и расстались.

Поймал Макарова на перемене. Поздоровался также с Ираклием и еще парой друзей, но сейчас мне нужен был Витька, и все это поняли, и не стали навязываться. Сразу обратил внимание, что Макаров какой-то пожухлый. Отвел его в сторону и тут же спросил:

– Ты чего такой грустный? С Машей, что ли, умудрился к ее дню рождения поссориться?

– С Машей? Да нет, с чего ты взял-то?

– Ты себя в зеркало видел? Ходишь, как в воду опущенный.

– Да это так… – вздохнул он, – семейные обстоятельства…

Ну раз не хочет рассказывать, не буду лезть. Задал тогда другой вопрос:

– Ладно, а что ты тянешь с конференцией? От Гусева не влетит?

– Да ну ее эту конференцию куда подальше! – неожиданно ожил Витька, – я может, схожу к Гусеву и вообще откажусь не то что возглавлять оргкомитет, а совсем из него выйду.

– И с чего вдруг? – озадачился я.

До этого ведь он был обескуражен, конечно, но вполне себе нормально отнесся к комсомольскому поручению… А тут вдруг такая странная реакция…

– Да я как ты и предложил, переговорил со всеми, кого мы планировали включить в оргкомитет… – нехотя стал рассказывать Витька, снова погрустнев, – все обрадовались и согласились, кроме Тобольской. Она сразу в штыки восприняла, что меня главой оргкомитета Гусев назначил. Сразу кулаки сжала, как будто я сам напросился на эту позицию, и давай ругаться, что почему именно меня назначали? Она, вон, уже в трех конференциях участвовала студенческих, опыт имеет, а меня ни на одной из них не видела. А потом спросила так язвительно – небось папочка похлопотал? И вот тогда я и понял, что так оно и было. Это вовсе не Гусева инициатива, это мой папаня очередную какую-то свою игру со мной ведет. Он же вечно так, тихой сапой действует. Я от чего-то отказываюсь, а потому вдруг как-то само собой оказывается, что у меня уже выхода нет. Как это обучение проклятое на пианино… Я же вообще не хотел на него идти! А пришлось, он меня все равно обхитрил… Мол, ты походи годик, а я тебе три набора солдат заграничных куплю… А потом сказал, что поздно бросать уже, несолидно для мужчины. И я снова купился…

Слушал я эту историю тяжелого детства сына первого замминистра иностранных дел СССР, и хоть и держал морду кирпичом, но было это сделать мне нелегко, так и хотелось сказать что-нибудь язвительное. Но все же понимал, что, учитывая тонкую натуру друга, израненную в детстве игрой