Элемент власти. Том I - Андрей Мельник

удовольствием придут сюда, прикончат тебя за вознаграждение и нас заодно, ведь мы же союзники, етить его налево!

— Григорий! Уймись! У нас ещё не всё потеряно. Хотя, раз уж столько людей князя погибло… — тяжело вздохнул Бурый.

— Никто не погиб. Ну, по крайней мере, при мне. У кого рука сломана, у кого челюсть, у кого зубы выбиты, у кого рёбра треснули… Когда я уезжал, все оставались живыми. Это предмет торга с князем, и я его беру на себя. Если поймёт, что со мной воевать — только проблем наживать, — и пойдёт мне навстречу, будет и дальше наслаждаться своей старостью.

— А если нет? Что тогда? Пойдёшь войной? — продолжал гнуть свою линию крайне озлобленный на вторженцев маг.

— Нет. Дам понять, что он допустил ошибку. И постараюсь донести эту мысль до каждого мага, каждого аристократа и каждого человека у власти. Включая императора.

— И как же ты это сделаешь? — не унимался Григорий.

— Своим безграничным обаянием, харизмой и умом, конечно же. То, чего тебе явно не хватает… Прекращай меня бесить.

— Григорий. Действительно, хватит уже. Я жив только благодаря ему. Барон жив из-за него. И ты жив благодаря…

— Это ненадолго… — сдался щитовик и зашёл обратно в домик.

Барон тяжело вздохнул, выслушав нашу пикировку, и позвал меня за собой.

— Дмитрий, разгружайтесь. Выставьте охрану. Я сюда переехал, потому что Иглов направил своих людей к брату. Ищет меня, собака сутулая.

— Всё сделаю, ваше благородие, — отозвался Дорнин и принялся за работу.

Мы с Буровым прошли молча до небольшой беседки, рядом с которой протекал ручей, были аккуратно сложены дрова и стояла вычурная жаровня с потухшими углями, свидетельствуя о мастерстве своего создателя.

— А ведь Григорий прав… Ты чужак, и как только распространятся сведения о том, что ты на свободе, за тобой отправят головорезов по твою душу все, кто только будет иметь возможность. И за мной, когда узнают, что мы сотрудничаем.

— В прошлый раз это тебя не так сильно пугало, — заметил я. — Что-то изменилось?

— Да. Стали ясны кое-какие моменты… И появились новые проблемы.

— Я весь внимание. — присел я на деревянную скамью, и барон сел напротив.

— Эх, с чего бы начать…

— Да уж с чего-нибудь. А там придумаем выход. Всё равно что ты, что я — по уши в проблемах.

— Это да… Ну, самое главное — я думал, что проблема в моих соседях. Иглове, Липкине, Брагине… Оказалось же, что меня списал и не дал отправить помощь даже тем, кто намеревался это сделать, сам князь. Зачем, я ещё не понял, но он, по-видимому, решил перекроить территории баронств.

— Может, обещал кому-то земли, а захватить не удаётся, вот и скидывает самых слабых, чтобы на их место поставить кого-то посильнее, повлиятельнее и побогаче?

— Вот знаешь, очень даже может быть. У него детей много, земель тоже хватает. Брак — дело ежегодное, но каждый раз он для того, чтобы укрепиться, стать сильнее и богаче. Моё баронство приносит ему налогов меньше, чем ювелирная мастерская в его столице. Так что, если будет щедрый и богатый кандидат, желающий обогатить князя в обмен на титул…

— Ты первый кандидат на замену.

— Тяжело укреплять то, что ещё пятьдесят лет назад было непроходимыми дебрями, в которых жили одни дикари. Злые, обученные, знающие местность дикари.

— Обученные? — удивился я. — А, ты про сбежавших узников?

Я тут же вспомнил рассказ Дмитрия о людях, что населяли баронство до военного вторжения и до сих пор скрываются по лесам за приграничными землями, умудряясь не только выживать в таких вот диких условиях, но ещё и со слимами бороться.

Многие из них когда-то жили в империи. Но, допустив ошибку, нарушив закон или оскорбив кого-то, за что их ждала дуэль, смертная казнь, рудники, карцер тюрьмы и прочие прелести, они предпочитали уйти в дикие земли. Там беженцы и вели свою борьбу за жизнь, постепенно отступая всё дальше и дальше. Они сталкивались с местными племенами, обучали их, приносили знания, а те в ответ помогали им выживать, давали кров, принимали в свои общины и тоже обучали, но уже своим примудростям. И беженцы помогали аборигенам в случае стычек с бойцами барона вести партизанскую войну.

Аборигены, беженцы, ловушки, слимы… Захват «ничейных» земель — опасное занятие. А закрепиться на них и освоить, зная, что вокруг множество врагов, — ещё более сложное дело. И даже современное оружие здесь не поможет. Те, кто сбежали прочь, с радостью делятся знаниями об этом оружии с аборигенами. И порой они даже захватывают военные обозы, покупают или обменивают дары природы на оружие. Преступный мир с удовольствием пользуется их услугами, давая в обмен оружие, которое лишь ещё больше усложняет захват этих земель. И с ними мне тоже однажды придётся договариваться…

— Ага, про этих предателей… Если бы не они, мы бы давным-давно захватили всё вокруг. Но эта бесконечная война против аборигенов… Они ещё и упрямые до жути. И маги у них…

— Сильные?

— Да не то слово. Какие-то странные магические практики используют. Воевать с ними ничуть не проще, а скорее даже тяжелее, чем со слимами.

— Охотно верю. Так что там по проблемам? Князь не желает сотрудничать, считает вас недостойными?

— Считал. Если раньше мы могли хотя бы надеяться на честный и откровенный разговор, на спокойные переговоры… Я бы даже согласился стать безземельным бароном в случае чего. Сила есть, мозги тоже, руки не потерял. Что-нибудь да придумал бы. Но теперь… — Он прикрыл глаза и сделал многозначительную паузу.

— А что теперь?

— А теперь всё. Полный… Помнишь, я тебе о своей дочери рассказывал? Анне. Говорил, что получить легализацию можно в случае брака и при согласии императора?

— Да. Конечно, помню.

— Забудь. Я не знаю, что случилось, но она убила своего жениха. Неофициального: я согласия не дал. Этот ублюдок был тем ещё сукиным сыном… Говорят, пристрастился в свои юные годы не только к алкоголю, но и к более опасным препаратам. И всё же он сын князя Радова… Анечка… Что же ты такое натворила… Что он такое сделал или сказал, что ты не сдержалась? — Барон мыслями ушёл куда-то далеко и схватился за голову.

Я уж думал, заплачет, но нет. Барон сжал кулаки, тяжело вздохнул и упрямым взглядом