Рекрут - Алекс Хай

Иверон Артан — смотрел на неё сдержанно, почти равнодушно. Лия наклонила голову в лёгком поклоне. Он кивнул, чуть резковато, и сразу повернулся к другому магистру. Я увидел, как её плечи чуть ссутулились — почти незаметно. Почти.

А потом появился барон Рейвель. Отец Остена направился прямиком ко мне.

Я не сразу понял, зачем он тут. Взгляд у него был тяжёлый, но не враждебный. Напротив — в нём было что-то странно светлое. Он шагнул ко мне, обойдя других наблюдателей, и остановился рядом.

— Рекрут Ром, — начал он и остановился. — Я хотел бы попрощаться с тобой. У тебя нет родни, которая благословила бы тебя на финальное испытание. Позволь мне сказать тебе напутственное слово.

Вот это новости. Я заметил, как остальные на площади с любопытством покосились на нас. Кто-то уже явно принялся греть уши, ожидая очередных разборок.

— Остен натворил… много, — продолжил барон. — Я знаю, что извинений от имени семьи может быть недостаточно. Но я не хочу, чтобы ты ушёл в ночь, думая, что все из старых фамилий — трусы и предатели. Наш клан строится на других принципах.

Я коротко кивнул.

— Я принимаю ваши извинения. Хотя, разумеется, предпочел бы, чтобы их принес лично Остен, а не заставлял краснеть вас.

На лицо барона Рейвеля легла тень.

— У Остена будет достаточно времени, чтобы обдумать своё поведение. — Он шагнул ближе и положил мне руку на плечо. Она оказалась неожиданно тяжелой. — Благословляю тебя, Ром из Лунорождённых. Выживи и вернись победителем.

Я молча кивнул.

— Благодарю.

Барон тоже кивнул мне в ответ и хотел было отойти, но я остановил его.

— У меня просьба. — Рейвель молча приподнял брови. — Если я не вернусь, то прошу, чтобы компенсация, которую мне присудили, была передана рекруту Хвану. У него нет высокопоставленной семьи, и деньги ему точно пригодятся.

Барон удивленно на меня посмотрел и проигнорировал шепотки за своей спиной.

— У тебя доброе сердце, Ром, — сказал он. — Если это твоя последняя воля, то она священна и будет выполнена. И всё же я желаю тебе вернуться живым.

Он ушёл к другим магистрам, а я проверил крепление Тень-Шаля на поясе.

Рядом возник Хван. В руках он держал небольшой свёрток, перевязанный чёрной ниткой.

— Держи, — сказал он и сунул мне в руки. — Это бабушкина игольница. Когда-то и она была теневой швеёй. Передала мне в наследство. На удачу. Пусть этой ночью побудет у тебя, хорошо?

Я развернул свёрток. Внутри и правда была старинная круглая игольница из плотной тёмной ткани с вышивкой в виде полумесяца. Простая, потрёпанная временем, но… с душой.

— Спасибо, Хван, — сказал я. — Если помру, передай бабушке, что сработало не полностью.

— Не вздумай сдохнуть, — буркнул он. — Я ставлю на тебя в закулисных пари. И проигрывать не хочу.

Мы оба рассмеялись и крепко обнялись. Потом над площадью разнёсся звук гонга.

— Переход начался, — побледнев, шепнул Хван. — Не подведи, Ром.

Товарищ ушёл к остальным рекрутам. А мы, все два десятка кандидатов, вытянулись по струнке перед Тареном Сойром. Из-за ворот выехали повозки — бронированные, с мерцающими символами на бортах, каждая — под отдельный маршрут.

К нам вышла магистр Салине в сопровождении других других магистров. В руках она держала серебряный лунный серп, окружённый сиянием мягкого серебра. Мы склонили головы.

— В эту ночь вы идёте не просто в пустыню, — сказала она, касаясь артефактом лба каждого из нас. — Вы идёте в темноту, где спасёт не сила знания, но сила духа. Пусть Тени подчиняются вам. Пусть Ночь благоволит вашему Бдению. Пусть к утру умрут рекруты и родятся Лунные стражи.

Когда ритуал завершился, магистры отступили. Сойр подал команду:

— По повозкам!

Застёжка шлема сухо щёлкнула под подбородком. Руки двигались автоматически — проверка артефактов, экспедиционной сумки, оружия…. Я обернулся на Хвана, на барона, на силуэты в толпе. И, наконец, на площадь квартала Лунорождённых, запоминая каждую деталь.

А потом шагнул вперёд. В ночь.

* * *

Колёса повозки с лязгом врезались в гравий. Стены дрожали, а лампы под потолком мигали, заливая отсек жёлтым, дрожащим светом. За бронированными ставнями не было видно ничего, кроме тумана и света артефактных маяков, вспыхивающих то слева, то справа. Город остался далеко позади.

Я сидел в углу, скрестив руки на груди. Справа от меня — Тар, слева — Рион. Близнецы, которые в первый день тренировок падали в яму, не удерживаясь на Платформе. А сейчас они были одними из немногих, кто добрался до самой интересной части. Это к вопросу о том, что не стоит списывать со счетов даже кажущихся неудачников.

Они умеют удивлять.

— Прям как в гробу, только броня получше, — фыркнул Тар, оглядываясь. — Ну или в брюхе у гигантского железного червя. И воняет соответствующе… Рион, ты точно не ел ничего с грибным порошком?

— Одолжил твой дезодорант, — отозвался Рион, усмехаясь. — Зато понятно, почему у тебя до сих пор нет девушки. Но если тебя начнёт тошнить, пожалуйста, прицелься под сиденье наставника. Уверен, он оценит.

Я покачал головой, не удержавшись от короткого смешка. Эти двое сохраняли оптимизм граничащий с безумием даже в самых драматичных ситуациях.

— Не ожидал, что вы доживёте до финала. Особенно после того, как один из вас во время боя применил «Теневое перемещение» и умудрился телепортироваться в куст.

— Это был не куст, — с достоинством сказал Тар. — Это был артефактный барьер маскировки. Тактика уклонения и внезапной атаки из засады.

— Ты в нём застрял, — сухо напомнил я.

— Тактика требует жертв… — философски заметил Рион.

В отсеке повозки на миг повисла тишина. Лязг внешней брони, равномерный гул двигателя. Тепло от нагревающихся плит под ногами.

Над нами щёлкнул замок, и из соседнего отсека вышел наставник Ноэл. Высокий, жилистый, с узким лицом и грацией гончего пса. Его броня была старой, местами закопчённой, но ухоженной. Он прислонился к поручню, оглядел нас по очереди.

— Уже начали паниковать, щенки? — спросил он. — Могу выдать немного листьев фраха пожевать.

— Спасибо, наставник. Мы лучше своими силами, — отозвался Рион. — Пока держимся.

— Это временно, — хмыкнул Ноэл. — Напомню правила. Весь подсектор ваш — там никого, кроме вас и тварей, не будет. Но за границу — ни ногой. Что бы вы ни увидели