В спорте надо жить ярко! - Алексей Викторович Широков

кивнул, и подхватив отрубленную кисть направился к выходу из кинозала. Другой перетянул обрубок тем же ремнём, останавливая кровь и дотащив его до толпы заложников швырнул искалеченного массажиста к нам. Я успел первым, поймав раненного и осторожно уложив его на пол. А после перевёл взгляд на Олега.

— Нужны бинты и лекарства иначе он истечёт кровью, — несмотря на опасность спровоцировать бандитов, взгляд я не отводил. — вы доказали серьёзность своих намерений, но, если люди начнут умирать, это плохо скажется на переговорах. Это санаторий, тут обязательно должен быть медицинский кабинет. Пошлите людей или дайте нам самим найти аптечку.

— Затикнись! — двинулся ко мне бандит, поигрывая окровавленным ножом. — Я тибе язикь вирьву!!!

— Погоди, Назир. Это мой старый знакомый, — оскалился главарь. — Любитель лезть не в своё дело. Ты никак не успокоишься? Может выбрать тебя следующим?

— Как вам будет угодно, — я сильно сомневался, что какой-то нож, даже керамический, справиться с моей «Каменной кожей», так что равнодушно пожал плечами. — Но сейчас помогите спасти раненного. Сделайте жест доброй воли. Это можно будет использовать в переговорах.

— Наши переговоры не твоё дело, свинья! — вызверился Мурад, но потом вдруг успокоился. — Хорошо. Вот она пойдёт и найдёт лекарства.

— Нет, — отрезал я, видя, как та самая девчонка, спорившая со мной по поводу обеда, бледнеет и пытается отползти. — пойдёт кто-то из мужчин. Женщины бестолковые и слишком эмоциональные. Она наберёт всякого мусора, а ты же второй раз не выпустишь, я прав?

— Стоило бы действительно вырвать тебе язык, за наглость, — удивлённо оскалился главарь, — но ты прав. Женщинам нельзя доверять серьёзные дела. Но ты не пойдёшь, слишком ты шустрый. Вот ты! Ты пойдёшь!

— Я? — с пола неуверенно поднялся парнишка примерно моих лет, одетый в халат и фартук. — Я н-не могу…

— Тогда ты нам не нужен, — взгляд аль-Харид стал острым словно нож. — Назир…

— Я пойду!!! Пойду!!! — ужас в голосе поварёнка можно было черпать вёдрами. — Я всё сделаю!!!

— Назир, проводи. — мотнул головой Мурад. — Если станет чудить ты знаешь, что делать.

— Зарэжю как свинью! — подтвердил тот и схватив за шкирку парня буквально швырнул его к выходу. — Иди, сын собаки! Силишаль что накиб сказаль? Толькя попрёбуй — зарэжю!

Я проводил глазами исчезнувшую за дверью парочку и вернулся к раненному. Нет, я не начал страдать сексизмом, да и в другой ситуации предпочёл бы отправить за лекарствами женщину. Особенно из тех, что постарше и повидали некоторое дерьмо. Таких кровью не напугать, и они принесут всё что надо. Но молодая девчонка наедине с ошалевшим от крови и веществ маньяком с ножом — это явный перебор. Рубль за сто, целой бы она не вернулась. Или надругался бы, или надругался и убил. Третьего не дано. Тем более что для террористов мы были грязными неверными, достойными лишь смерти. Хотя… я покосился на девчонку, которую видел вместе с Мурадом в торговом центре, может быть не для всех.

Первое, что мне бросилось в глаза, так это мешки под глазами у моей случайной знакомой. Точнее, знакомой называть её было не правильно, я даже имя девушки не знал, да и правильней было бы назвать её женщиной, сейчас было понятно, что она старше чем казалась в прошлый раз. Лет тридцать, может даже тридцать пять. Судорожно сжатые губы, бегающий взгляд, она явно нервничал, хотя ситуация к спокойствию и не располагала. Вот только в глазах у смертницы я не видел готовности умереть. Скорее наоборот, там была мольба о помощи. Видимо та размолвка, свидетелем которой я стал, не была семейной сценой, а девушка, видимо, пыталась соскочить. Но не вышло.

Поймав её взгляд я медленно моргнул обеими глазами, мол привет. Та дёрнулась, словно от удара, а зрачки расширились, узнавая меня. Понятное дело, разговаривать с ней я не собирался, не зачем было злить Мурада, но контакт был установлен. Теперь для неё я был не обезличенной людской массой, а человеком, который когда-то за неё вступился. По себе знаю, чем ближе знаешь человека, тем сложнее сделать ему больно, не говоря уже о том, чтобы убить. Собственно, на тренировках с Выгорским из нас эту рефлексию специально изгоняли. И нет не для того, чтобы сломать психику, просто как я понял, инквизиторы должны быть готовы действовать против любого противника, неважно кто перед ними, старик, ребёнок или родной человек. Специфика профессии такая.

А нас натаскивали по их программе. Лайтово, тем не менее дать в морду тому же Ваньке я мог запросто. С Соней уже сложнее и опять же, естественно, требовались особые условия. Я же не психопат долбить своих близких просто так. Но вот чтобы спасти его самого от себя, например, при одержимости — это запросто. Вот и сейчас я надеялся, что этой молодой женщине будет сложнее привести в действие взрывное устройство, а значит у меня появится пространство для манёвра.

— Вот! — поварёнок буквально влетел в кинотеатр, удерживая в охапке распотрошённую аптечку. — Принёс!!!

— И чего встал? — аль-Халид обжёг его взглядом. — Иди к раненному!

— А? Д-да, конечно! — кинулся тот к нам и бухнулся рядом со мной на колени. — В-вот…

— Обезболивающего нет, — мне одного взгляда хватило, чтобы понять, что именно пропало, да и отсутствующий Назир намекал, куда именно делась довольно сильная дурь. Судя по промелькнувшей гримасе досады на лице Мурада, он тоже догадался, где один из его бойцов. — Ладно хоть турникет есть и бинты. Помогайте! Держите его!

На перевязку много времени не ушло, и мы наконец, смогли снять ремень с культи. Повязка тут же стала пропитываться кровью, но вроде бы её удалось остановить. От боли и потери крови массажист потерял сознание и как по мне это для него было благом. Я верил в нашу медицину, что они сумеют восстановить ему руку, но как это будет, насколько вернётся чувствительность и сможет он дальше работать по профессии предположить не мог, не моя специализация. Но вспоминая, что детишкам, которых я спас от ифрита вернули глаза, пусть и далеко не сразу, надежда оставалась. Однако до неё нужно было ещё дожить.

— Где этот сын шакала и ослицы⁈ — Назир так и не появился и Мурад, поднявшись на ноги, пнул стул и направился к выходу. —