Милан. Том 2 (СИ) - Arladaar

— Я пойду щас посмотрю чё пацаны катают! — заявила Смелая. — А ты куда?

— Не знаю… — неуверенно ответила Люда. — Сейчас переоденусь и тоже подойду…

…В этот день точно был какой-то вечер посещений и откровений. Едва Сашка отошла, как в служебном коридоре нарисовалась Людмила Николаева. Улыбаясь, женщина подошла к Людмиле.

— Здравствуй, Арина, — доброжелательно сказала Николаева. — Хочу поздравить тебя с удачным прокатом короткой программы. Ты знаешь, она мне очень понравилась. Даже сказала бы, что она шедевральная, как говорит одна известная тренер. Давай сходим прогуляемся, и найдём место, где нам никто не помешает.

— А мама? — с тревогой в голосе спросила Люда. Может быть, наконец-то настало время для серьёзного разговора?

— Твоя мама сейчас занята делом, — рассмеялась Николаева. — Пошла контролировать продажу мерча. Кстати, хочу поздравить, ваше дело идёт и, кажется, пользуется большим успехом. Да и стиль одежды вы выбрали прекрасный. Сразу чувствуется вкус.

— Спасибо, — смущенно сказала Люда. — Но это всё мама виновата. Это она всё придумала и осуществила.

— Ну, будем откровенны, — Николаева остановилась у большого окна и посмотрела в него. — Придумала это не она, а я. Тогда, когда была в твоём теле.

Николаева обернулась и посмотрела на Людмилу. На губах её была лёгкая улыбка.

— Что? — растерянно спросила Люда. — Как это возможно? Как это получилось? Какая-то фантастика.

— Я не знаю, как это получилось, — пожала плечами Николаева. — Какой-то каприз природы. Разрыв в пространственно-временном континууме. Ткань вселенной треснула в это время. Вариантов может быть тысячи. Ясно только одно — надо признать, что это случилось. И ты, и я в какой-то момент времени во вселенной очутились в одной точке пространства и времени. Поэтому произошла ошибка, и моё сознание поселилось в твоём теле. А твоё сознание — в моём. Я долгие годы размышляла об этом, и так и не добилась никакого ответа на этот вопрос. Перечитала массу статей в литературе и в интернете. Большинство из них были с религиозным подтекстом. Какие-то случаи вроде бы фиксировались раньше, но кто знает, правда это или нет? Ясно только одно: в твоём теле я живу уже 36 лет. Это достаточно большой срок для всего. Для того, чтобы определиться в этой жизни и решить, что делать дальше. И стараться решить многие вопросы. Жалею ли я о том, что произошло? Нет. Со мной происходило много хорошего и много плохого, но в целом, жизнь дарила мне много радости. Теперь о тебе. В этом теле твоё сознание всего месяц. Ещё месяц назад ты жила в 1986 году, во времена Советского Союза. И для тебя всё происходящее должно казаться какой-то сказкой.

— Ну не совсем уж сказкой, — смущенно сказала Люда. — Поначалу мне было очень скучно и тоскливо. Но потом этот мир стал нравится мне всё больше и больше. Я нашла смысл своей жизни в фигурном катании, которого лишена была в своём времени. Здесь мне реально стало хорошо. Единственное — это, конечно, родные. Я не знаю, что с мамой, папой, бабушкой, с другими… Друзья… Тренер… Владислав Сергеевич…

Люда дала волю своим эмоциям и всхлипнула, так как опять почувствовала себя потерянным созданием в мире хаоса. Людмила Николаева осторожно положила руку ей на плечо и чуть прижала к себе.

— Тебе не нужно знать, что с ними, — уверенно сказала она. — Запомни их такими, какими они были при твоей жизни. Такими же молодыми и счастливыми и живущими лишь для тебя. Но если ты хочешь знать… Мама ещё жива, но ей, сама понимаешь, 70 с лишним лет. Она ещё хорошо себя чувствует, но уже стала совсем не та, которую ты знала. Тебе будет больно на неё смотреть. Но если ты хочешь… Мы можем съездить туда в свободное время. Она живёт сейчас в деревне. В Бутке, где жила твоя бабушка.

— Бутку я хорошо знаю и отдыхала там, — уважительно сказала Люда. — Как мама попала туда? У нас же была квартира в Екатинске, в Рабочем посёлке?

— Я тоже знаю хорошо Бутку, и отдыхала там, — согласилась Людмила Николаева. — В девяностые годы на заводе было очень голодно и безденежно. Да и вообще в Екатинске были мраки. Мама с папой уехали в село и занимались там с бабушкой сельским хозяйством, открыли ферму по выращиванию лошадей. Квартиру они приватизировали и сдавали внаём, в ней ничего не осталось из обстановки. Потом вообще продали. Ну, это уже когда я в Москву полностью перебралась.

— А… папа? — спросила Люда. — Что с ним?

— Папа умер, к сожалению… — печально сказала Людмила Николаева. — Два года назад. Всю жизнь мотался по северам, потом работал на селе. Мне жаль. Бабушки тоже нет в живых. Она умерла в начале нулевых. С Левковцевым всё в порядке. В середине 90-х он уехал тренировать в Америку, да так и остался там. Может, ещё свидитесь на соревнованиях.

Люда не знала, как реагировать на эту информацию. Такие откровения… Конечно, печально, но… Люда уже была готова к такому исходу, да и не будешь же плакать тут у всех на виду.

— Спасибо, — сказала Люда. — Вы очень помогли мне. Скажите, а мама это всё знает, ну, в смысле, Анька. То есть, Анна Александровна, я имею в виду? О переносе душ?

— Мама ничего не знает, — покачала головой Людмила Николаева. — Мне вообще пришлось приложить большие усилия, чтобы наша семья стала такой, какой она должна быть. Но это отдельная история. А пока давай так… Сейчас всё устаканилось и идёт так, как надо. Я Людмилу Николаеву в своём времени, в его первой итерации, точно помнила: она награждала меня в президентском дворце после Олимпиады и имела точно такой же облик. И точно так же была первой в истории СССР олимпийской чемпионкой. Так что ход истории пока ещё не изменился, за одним исключением, но оно не сыграло большую роль ни в чём. Если будут какие-то проблемы, звони, вот моя визитная карточка с личным номером. На каникулах мы сможем съездить к маме в деревню, покататься на лошадках. А пока ещё раз прими поздравления. Я на произвольную программу завтра опять приду, чтобы увидеть твой успех. Сейчас до свидания, дорогая, верь в лучшее и знай, что ты не одна, вокруг тебя любящие люди.

Людмила Николаева поцеловала Людмилу настоящую в щеку, чем вызвала у неё крайнее смущение, и, цокая каблуками по полу, ушла в сторону выхода. Похоже, следующие прокаты, которые должны быть после женского одиночного, её не интересовали.

— Сотка! Ни фига себе у тебя блат! — изумилась неожиданно подошедшая Смелая. — Но сейчас-то я вижу откуда все ваши плюшки и ништяки. Как вы подкупили Николаеву?

— Да ну тебя на фиг, — рассмеялась Люда и побежала в раздевалку. — В раздевалку! Кто последний, тот дурак!

То, что она наконец-то узнала о родителях, наполнило её облегчением. По крайней мере, сейчас она знает их судьбу. Папа умер, бабушка умерла. Очень печально. Но такова жизнь… Она догадывалась о таком исходе. Прошло очень много лет, сменилось целое поколение… А маму Людмила Николаева пообещала навестить вместе…

Люда переодевалась одной из последних. Не успела выйти в коридор, как чуть не столкнулась с мамой.

— Милая, а ты куда это направляешься? — поинтересовалась Анна Александровна. — Тебя тренер отпустил?

— Отпустил, — согласилась Люда. — Сказал, идти отдыхать.

— Аря, но мы не можем просто так взять и уехать, — решительно заявила мама. — У нас работает бизнес! Мы не можем пустить всё на самотёк. Да и тебе, как медийной личности, будет полезно поприсутствовать на арене. Пойдём на трибуну, там Нина сидит, Саша и многие ваши спортсмены.

На удивление, на арене, в вип-секторе, собрались все фигуристки, выступавшие после Людмилы, и Смелая была в их числе. Здесь же находилась и Нина Потапова, которая с интересом наблюдала за обстановкой, царящей вокруг. Она явно была впервые на ледовой арене. Живая музыка, множество зрителей и прокаты вживую, а не на экране телевизора, оказали на неё огромное впечатление. Нина была в полном восторге. А когда увидела Люду, обрадовалась и поблагодарила за то, что увидела в её исполнении.

— Аря, ты большая молодец, — растроганно сказала Нина. — Мне кажется, я любила все твои выступления, но это самое лучшее, без всякого сомнения.