Белая ворона - Карина Вран

вот так с множеством разных понятий. А если добавить сюда диалекты разных народностей… Тушим свет, заносим новую Мэйли. Эта — сломалась.

В назначенный день моя китайская женщина извлекла из недр шкафа юбку-карандаш и белую блузу. С некоторым сомнением попробовала застегнуть молнию. Хекнула, когда с первого раза не пошло. Втянула в себя воздух, напрягла живот, чтобы он чуть ли не к позвоночнику прилип. Сработало: застегнулся замочек.

— Мама красивая, — поделилась я с ней наблюдением.

Очень прямая, как если бы проглотила дедову бамбуковую палку, китаяночка моя улыбнулась. А я призадумалась. Нет, понятно, что встреча важная, вид нужен соответственный. И так уже многие рамки мы с ней перешагнули и раздвинули.

Но ведь на моей памяти ни разу мамуля эти (или подобные) вещи не доставала. Она у меня очень просто и функционально одевается. Правда, там, где я напялила бы джинсы, она выбирает длинные свободные юбки. А эта одежка — она из другой оперы.

Интересно, как жила (и одевалась) мать моя китайская до встречи с отцом и рождения Мэйли? Мне лично кажется, что эта строгая пара — из прошлого. Дородового, иначе откуда бы проблемы с застегиванием? Нет на маме лишнего жирка, она та еще стройняшка. А вот в некоторое расширение после рождения ребенка я легко могу поверить. Там же целый человек зреет кучу времени в организме, а затем выходит наружу.

Жаль, не представляю пока, как к расспросам о мамином прошлом подступиться.

В той моей истории, где фигурировала Лин Мэйли (имя, как моё нынешнее, фамилия — как у мамы), о семье героини говорилось мало и вскользь. Не главная она была, хоть и значимая. Так, если навскидку… Помню, как ее парень высказал однажды, что в семье Мэйли поклоны бить не принято.

Моя то и дело кланяется. То шею гнет, то плечевой задействует, а то и в пояснице сгибается. Вообще не соответствует. Выходит, сбой случился в моей паранойе? Повелась на схожесть звучания, надумала всякого… Тут же много на созвучиях базируется.

Мироздание, я зря кипиш подняла, да?

В означенное заведение мы с ма прибыли первыми. Нарочно выехали заранее, чтобы проявить набившее оскомину уважение. Так я смогла вволю налюбоваться рыбками в пруду. Водоем не замерзает на зиму, что-то там у них под водой тепленькое, я не вполне поняла. Да и не парилась, мне куда веселее было бегать вдоль края искусственного водоема и гонять рыб.

Эти нарядные малявки и в самом радовали глаз на стыке зимы и весны, когда все довольно уныло и небо чаще пасмурное. Пожилой улыбчивый китаец выдал мне еды для рыб. И я развлекалась тем, что сыпала вкусняшки водным шустрикам с одной стороны, затем мчала на другой берег пруда, и «звала» к пиршеству рыбех уже туда.

Карпы разевали округлые рты как бы обозначая предлог «о». «О, ты шутишь? Мы столько плыли, и теперь снова плыть?» Тогда, на очередном круге вокруг пруда мимо меня к пучеглазым потянулась чья-то рука. Я решила было, что мать моя проявила жалость. Она же не может смотреть на то, как кто-то голодает. Присмотрелась: не. Рука, хоть и изящна, но все же крупнее женской.

— Юная госпожа Ли, я не ошибся? — мягко спросили смутно знакомым голосом.

Узнала: телефон у нас с громкими динамиками, но голоса искажает. Дает «эффект робовойса». Подняла взгляд с руки и карпов. Удивилась.

— Режиссер Ян? — задала уточняющий.

— Верно.

Я-то по описанию Сина (с перечислением заслуг и трепетом в голосе) представляла себе умудрённого сединами и жизненным опытом старца, а режиссер Ян оказался ровесником моего бати. Ну и куда как больше лоска в нем, чем в моем трудяге-родителе. Люксовый? Странное слово, но конкретно этому китайцу подходит.

— Вы ищете мою маму? — спросила я.

Логичный вопрос, ведь как выглядит его гипотетическая актриса, Ян знает, а с мамой только по телефону разговаривал.

Мать моя за детскими гонками поспеть не пыталась. Она наблюдала за моими развлечениями со стороны. И поглядывала на красивые цветущие веточки. Теперь, оторвав взгляд от ярких рыб, и я их заметила. И, кажется, поняла, отчего мать выбрала именно это заведение для переговоров.

Над темно-серой, почти черной черепицей сыпала крохотными нежными лепестками розовая зимняя слива. А поодаль склонялось к земле еще одно дерево. Оно старо. Голые изогнутые ветви черны, тронуты лишайником. И усыпаны мелкими красными цветами. Поблескивают капли недавнего дождя на изломах ветвей, доносится сладкий аромат.

— Мамочка, — пришлось отвлечь от любования мамулю. — Пришел режиссер Ян.

А то мы и так заставили влиятельного люксового господина кормить рыб и стряхивать с плеч лепестки. И не слишком мне его взгляд понравился, когда я их друг к дружке подвела.

Режиссер тоже любовался. Но не той сливой, что норовила прицепиться к ткани его пиджака. Ян с интересом поглядывал на мою маму. Мне очень хотелось верить, что интерес его вызван сугубо профессиональными мотивами. Что-то вроде: «Как? Это та домохозяйка, что предложила внести правки в проект известного сценариста?»

За это говорили и жесты: полностью увлеченные люди не стряхивают лепестки. Им на голову нужно лить деготь и сыпать перья, чтобы они отвлеклись. Но что, если этот режиссер особенный?

Мама склонила голову в приветствии, представилась госпожой Ли. Предложила пройти внутрь, ведь во дворе прохладно.

Возрастной китаец (вот таким, как этот сотрудник общепита, я представляла себе режиссера) проводил нас за резную перегородку. Столик стоял как бы отдельно, но и излишней приватности ширма не давала. Я в целом одобрила. Слегка удивилась, когда узнала из разговора, что обслуживал нас владелец заведения.

У взрослых приняли заказ, принесли всем теплую воду. До насыщения говорить о делах неприемлемо, разве что вскользь. Так что мне досталась не минута, а где-то полчаса славы. Хвалили меня на все лады. К такому повышенному вниманию привыкнуть сложно. Но можно. Уж я постараюсь, потому что смущение — не есть путь к