Каратель из погибшего клана - Максим Обухов

обрадовался такой просьбе. Он думал, что они его будут использовать как охотничий домик. Но ему и в голову не пришло, для чего на самом деле Каиновым нужен был этот дом.

— И для чего? — спросил я.

— Может, вы подумаете, что я говорю глупости, но Каиновы заперли там души. Вам может показаться это странным и нелогичным, но это правда. Самое страшное, что этим Каиновы прокляли наш род. Они сами не решились создавать такие места в своих поместьях, а сделали всё через нас.

Да, дело принимает интересный оборот. Теперь я узнал, где Каиновы держат души, это подстёгивает желание посмотреть на них. Руки сильно чешутся туда забраться и всё выяснить.

На это дело надо взять с собой Раевского. Он парень отчаянный, первый бросится в этот дом. Своей головой пробьёт стены — такой напарник мне нужен.

— Если я уберу души, вы продадите дом Зубатову?

Лицо Воронцова исказилось. Он и правда думал, что я остановлюсь перед его страхами. Воронцов оглянулся по сторонам.

— Вы ведь не серьёзно? — спросил он, ещё больше раздражая меня.

— Я всегда серьезен.

— Михаил Романович, я ведь вам всё это рассказал, чтобы вы туда не шли.

— Не важно, просто скажите, вы согласны?

— Но предупреждаю сразу, что вы Михаил Романович сами пошли на это и я вас не принуждал. Вам нести ответственность, если что-то с вами случится, — проговорил Воронцов.

— Хорошо, вы согласны? — спросил я, ожидая ответа, но Воронцов мямлил. Он все никак не мог решить и сказать что-то мне внятное. Как я не люблю таких людей, который не могут решиться.

— Ну, я не знаю… — ответил Воронцов и замолчал. Его взгляд уперся в пол.

— Договорились. Я решаю проблему этого дома, вы оформляете дарственную на Зубатова или продаете, сами решите, — сказал я, не дожидаясь ответа от Воронцова. Будем считать, что молчание это знак согласия.

Юрий Михайлович повёл бровью, смотря на мою руку. Он, наверное, рассчитывал совсем не на это; если честно, я не собирался попадать в его расчёты.

Мне нужна лицензия, которая двигала всю эту шахматную игру. Поэтому мне нужно было решить этот вопрос, посидеть с друзьями, пока они тут всё не разнесли, и, самое главное, ещё взять с собой Раевского.

Он, кстати, громко кричал в дальней комнате.

— Скажите где находится дом и запишите мой номер, — сказал я.

— Хорошо, — сказал Воронцов. Он достал телефон и продиктовал свой номер и адрес дома.

Воронцов хмыкнул и подошёл к столу с закусками, взял стакан и обратился ко мне:

— Михаил Романович, я сразу хочу вас предупредить, что этот дом опасен. Когда он был во владении Каиновых, они никого туда не пускали. Вообще закрывали к нему дорогу. Жители из соседних деревень слышали крики и вой. Мне они сами рассказывали. Даже после того, как Каиновы разорвали с нами договор аренды дома, вой не прекращался.

— Хорошо, — я взял со стола закуску, попробовал канапе. Настя готовит изумительно.

Про этот дом я уже наслушался сполна, честно сказать, он мне уже надоел.

— Тогда я доеду до дома и разберусь на месте, — сказал я и пошел к лестнице.

В это время на втором этаже вовсю шла игра. Я слышал, как орал Стронский, спрашивая, кто с ним будет играть. Веселье продолжалось.

Поднимаясь, я встретил Марию на лестнице; видимо, она меня караулила и тут же перегородила дорогу.

— Мог бы мне и позвонить, я ждала… точнее, всегда жду.

— Прости, у меня дел невпроворот.

— Мой брат Константин рассказал, что у тебя появилась идея полезть в один дом, который наполнен приведениями.

— Он всё уже растрепал? — быстро спросил я.

— Я прошу тебя, будь осторожен.

— Как скажешь.

— Миш, у меня к тебе большая просьба: вытащи его из игры.

— Не обещаю, — ответил я.

Столы уже были заполнены игроками, которые раскидывали карты. Стронский сидел во главе и разбрасывал карты. Гудков сидел рядом на диване, сильно подвыпивший. Много Сергею не надо было, я уже задумывался вызвать ему такси. Все гости столпились в этой комнате, и Настя сама открыла окна, когда стало слишком жарко.

Раевского не было. Он не сильный любитель карт, наверное, общается с какой-нибудь дамой или заперся с ней в одной из комнат. Мешать я точно не буду.

— Всё хорошо? — спросил я Настю, которая пронеслась мимо меня.

— Да, господин, всё отлично.

— Хорошо, — ответил я ей.

Гости были заняты игрой. Стронский проиграл большую сумму и начал повышать ставки. Я ещё раз посмотрел, чтобы всем всего хватало, и решил спуститься на кухню, чтобы принесли ещё пару бутылок, как встретил Раевского. Он был в хорошем расположении духа и поднимался по лестнице, держа в руках бокал.

— Стронский мне всё рассказал, — сразу начал он, не давая мне сказать и слова.

— И что он рассказал? — удивился я.

Раевский хитро улыбнулся.

— Растрепал всё, что можно. Рот у него вообще не закрывался. Сказал, что бы я тебя отговорил от какого-то опасного дела, но я согласен.

— Хорошо, — проговорил я. С Раевским будет веселее. Хотя я любил по таким делам ходить один. Как-то проще: не надо приглядывать, рассчитываешь только на себя и меньше глупых поступков.

— Прекрасно, теперь выкладывай, что ты там напридумывал, — сказал Раевский.

— Давай поговорим в комнате.

— Как скажешь, — крикнул Раевский и допил бокал, давая мне понять, что он готов к обсуждению. Я повёл его вниз, параллельно натыкаясь на парочки, которые громко болтали, некоторые целовались.

— Ужас, — проговорил Раевский, он, видимо, ко всем относился пренебрежительно.

Комната, в которую я его повёл, была свободна. Закрыв за собой дверь, я сел на диван. Это была бывшая комната отдыха моего дяди; он тут прятался от проблем, запирал дверь и долго сидел. Впрочем, теперь я сижу на шикарном диване и смотрю на Раевского.

— Ну, рассказывай, что за дело? — с нетерпением спросил он. Терпеть он, правда, не мог, и это был его минус.

— Есть дом. Что там — я не знаю. Хозяин несёт чушь про мертвые души. Мне кажется, в этом доме полно призраков. Если сказать просто: я хочу туда сходить и всё сам узнать.

— Я с тобой! — сразу крикнул Раевский, не давая мне договорить. Он готов хоть прямо сейчас вызвать такси и нестись туда сломя голову. Что ж, не плохо. Я такие порывы всегда поддерживаю.

Я кивнул.

— Слушай, а чей этот дом? — вдруг спросил он, и в нём, как мне кажется, проснулось благоразумие.

— Воронцова. Он не против, если мы туда заявимся и наведем там порядок.

— Это значит, Стронский так долго меня