Повелитель морей - Поселягин Владимир Геннадьевич

– Ну-ну.

Адъютант помог генералу покинуть машину, и я поспешил уехать, а то к нам уже направлялись любопытные. Ударил по газам и рванул с места, оставив позади вонь выхлопа и сгоревшей резины.

Крутясь по улочкам, я уже почти въехал в наш район, как Взором заметил участкового. Он шёл по соседней улице, судя по направлению, домой: он наш сосед, через два дома от нас живёт. Поэтому я свернул не на нужной мне улице, а на следующей, подкатил к нему со спины и нажал на клаксон, отчего старлей вздрогнул и подпрыгнул.

Махнув рукой – мол, садись, – я дождался, когда он заберётся в машину и спросил:

– Домой?

– Домой.

– Я тоже.

– Откуда такой аппарат?

– Одолжил на время. Увольнительную на двое суток получил, родных навестить хочу.

– Поздравляю с наградами. Успел заработать, – кивнул он на оба моих ордена. Кстати, один ещё ничего, а второй слегка повреждён пулей: погнуто остриё звезды снизу.

– Спасибо.

Когда я с пробуксовкой рванул с места, старлей схватился за ручку впереди и спросил:

– Куда так торопишься? Смотри прохожих не подави… А, по курице проехал! Придётся платить.

– Пусть тот, кто её выпустил, платит. Домой тороплюсь, сегодня вышли газеты с моим фото; если жена увидит, могут от переживаний роды начаться раньше. – Я сунул ему газету. – Вот гляди.

Участковый изучил статью и покивал, заметив, что фотография действительно жуткая. Странно, что её на первых страницах центральных газет опубликовали. Эту статью старлей видел, но не признал в бойце на фотографии меня.

– Кстати, у сестры твоей супруги ухажёр появился. Впрочем, неудивительно, красивая девка.

– Да? – хмурясь, заинтересовался я. – Это кто такой бессмертный?

– Сын директрисы нашей сорок второй школы. Ходит за ней как телок на привязи, смотрит телячьими глазами. Видно же, что девушке он не интересен, и гоняет она его, нет, всё равно ходит.

– Измором берёт. Верная тактика.

– Ха, хорошо сказал. Я бы прогнал его, но он лишнего себе не позволяет.

Остановившись у дома участкового, я его выпустил, снова пришлось показать, как дверь открывается, а то путаются люди. После этого, проехав метров сто, я повернул и поставил машину передком к воротам купленного нами дома. Народу на улицах хватало для десяти утра, но в основном дети были: кто на пляж бежал, кто оттуда с удочками и вёдрами шёл. Мой внедорожник привлекал внимание: сейчас машины такими не делают, и смотрелся он очень необычно. Причём машина у меня имела двигатель с турбонаддувом, отчего и разгонялась спокойно за сотню.

Первые «Хамви», новенькие машины, я угнал у пиндосов в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году в Германии. Позже, в тысяча девятьсот восемьдесят девятом, за три месяца до моей гибели, когда я отдыхал на Красном море, мимо проплывало американское грузовое судно. Взор неожиданно показал, что часть груза – как раз эти «Хамви», почти сотня. В разных модификациях: командирские, патрульные, пикапы, санитарные, бронированные, платформы для перевозки разного вооружения. Вооружение, кстати, шло в комплекте с запасами боеприпасов. Судно исчезло, а груз стал моим. Среди этих машин несколько были с дизельными движками и турбонаддувом. Вот на одном таком, четырёхместном варианте с закрытой кабиной, я и приехал домой. Раскраска – лесной камуфляж, близкий по духу джунглям. В Индию везли? Или в Камбоджу? Почему таким маршрутом?

Дома никого, ветка к воротам прислонена. Я открыл ворота, загнал машину во двор и, закрыв ворота, убрал машину в Хранилище. Была – и нету. Поначалу сердце тревожно сжалось, мало ли где мои, но потом Взор показал Ольгу с Ксюшей на берегу реки, они там отдыхали и загорали, судя по ровному загару, не первый раз. Похоже, скоро они домой будут собираться.

Где лежит запасной ключ, Ксюша мне давно показала, поэтому я открыл дом, проверил жилище – всё в порядке. Ну и начал заниматься хозяйством, работы по мелочи, хозяйство справное. Затопил баньку, в дровяном сарае вывалил целую кучу угля: уголь плохой, для топок судов не годится, а для обогрева домов самое то. Холодильник работал, но был почти пустой. Я положил в него два кило сосисок из восемьдесят шестого, палку варёной колбасы, два круга сырокопчёной, две банки с красной икрой, фруктов разных. В общем, забил холодильник до предела. Мороженое тоже не забыл: шесть в вафельных стаканчиках и четыре брикета пломбира, только обёртку снял, там дата поставлена.

Я уже заканчивал с баней, когда отметил, что мои уже собрались и идут домой. Обе были в больших пляжных шляпках с широкими полями и солнцезащитных очках, это я их подарил, в Египте купил в восемьдесят восьмом. Пляжные махровые полотенца, большие пляжные сумки, купальные костюмы и лёгкие платья с шлёпками тоже оттуда. Этикетки срезал, так что поди пойми, откуда это.

Радости от нашей встречи было море. Оказалось, газеты они не читали, утром на речку ушли и там отдыхали. Газеты были в почтовом ящике, они их не забирали, а я припрятал. Радовались моим наградам, изучая их с детской непосредственностью, спрашивали, как заработал. Ответил правду: ходил в разведку, добыл важных немецких офицеров и секретные документы, за это и получил. О награждении меня ГСС они уже знали: вычитали в списках, напечатанных в газетах. Туманов – достаточно редкая фамилия, а уж чтобы совпали инициалы и звание… К тому же я им уже говорил, что меня к этой награде представили. Не то чтобы хвастался, но девчат порадовать хотелось; вместе с тем предупредил, что наградные могут потеряться.

Дальше была банька, я Ксюшу попарил хорошенько, и не только. Ольга не пошла, для неё жарко, но чуть позже, когда баня подостыла, и её намылил и ветками берёзовыми прошёлся. Позже, пока девчата лакомились мороженым и радовались тропическим фруктам (я их часто ими балую), я выяснил, какие у них новости, да и сам рассказал, как жил и воевал, без прикрас. О фотографии моей в газете Ольге рассказал, всё равно узнает или донесут, а так я её морально подготовил. Она восприняла это спокойно, изучила внимательно фотографию и отложила газету, продолжив лакомиться пломбиром.

Ксюша сама сообщила мне о том парне, что за ней таскается, он ей действительно не интересен. У сестёр такие планы. Ольга рожает, занимается ребёнком положенное время и идёт работать в городскую больницу стоматологом. Более того, Ольга уже даже договорилась с главврачом, и та согласилась взять молодого специалиста, пусть даже без опыта. А Ксюша будет помогать старшей сестре по хозяйству и в уходе за ребёнком и учиться. Она уже подала документы в ближайшую школу, хочет закончить десятый класс и поступить на медицинский. А когда документы подавала, познакомилась с сыном директрисы, и вот с тех пор он за ней и таскается.

– Увижу – ноги переломаю, – пообещал я.

Ксюша с жаром заверила меня, что сама устала его гонять, но всё же ломать ничего не нужно: жалко.

– Такие типы на жалость и давят. Некоторые ведутся.

Девчата уже знали, что увольнительная у меня на двое суток, послезавтра в два часа дня должен быть в части, так что старались быть со мной рядом. Сегодня, кстати, пятое августа, доходят слухи, что бои за Смоленск идут страшные, но сдавать город запрещают и окружить его не дают. Наша дивизия как раз и стояла на пути одной из таких групп, стремившейся окружить город.

Я решил сообщить Ольге приятную новость:

– Я ведь вам говорил, что из окружения выходил? Много чего там было. И случилось со мной одно происшествие. Достался нам трофеем большой немецкий грузовик на базе «Мерседеса». Кунг железный, фургон, а по бокам красные кресты – медицинский. Думали, там лекарства, а оказалось, это передвижной зубоврачебный кабинет. Мы ничего не трогали. Сам я машину вывести не мог, но встретил парней, интендантов, топливо у них нашлось, они с танкистами прорывались, обещали вывести. Я сегодня видел одного, и оказалось, грузовик рядом, завтра утром пригонят. Хочу тебе, солнышко, подарить эту машину. Владей. Трофей мой, имею право. Останется только подумать, как его оформить, всё же простые граждане почему-то владеть такой техникой не могут.