Акула пера в СССР (СИ) - Капба Евгений Адгурович

— Вы еще барышень в неглиже предложите на обложке размещать, — хохотнул Шестипалый.

— Ну, а почему сразу в неглиже? Неужели в Гомеле, Мозыре, Дубровице мало красивых девушек, которые отлично выглядят в любом наряде? Почему мы не можем любоваться красотой трудовой женщины? Вы знаете, я недавно обедал в столовой ПДО — там на кухне такие дамы… Как сказал один мой коллега — не женщины, а взбитые сливки! В белом халате, переднике и с поварешкой в руках такая красавица даст фору Мерилин Монро в самом роскошном одеянии!

Тут уже все откровенно начали посмеиваться, но я подлил масла в огонь:

— А крановщица козлового крана? Валькирия! Мечта поэта! — надеюсь, за моими хохмочками и экспрессией они уловили суть, саму идею.

А еще, надеюсь, эту идею уловили те, кто сидел в президиуме… Если мы хоть на шаг отойдем от жутких формулировок типа " проблема взята на контроль на самом высоком уровне", или "по всем рассмотренным вопросам были приняты соответствующие решения" — значит, я тут не зря лбом стенку пробить пытаюсь.

— Очень, очень яркое выступление, товарищ Белозор… — отсмеявшись, проговорил Шестипалый, — Надеюсь увидеть на первой полосе "Маяка" вашу крановщицу! Прямо заинтриговали. Товарищи, я считаю, нужно включить Германа Викторовича в состав делегации нашей области на пленум Союза журналистов БССР. Как вам такое предложение? Думаю, его выступление о "полевой журналистике" здорово разбавит повестку, а?

Кажется, такие вопросы решались не на заседаниях Клуба, но Шестипалый имел огромный вес и влияние, да и идея народу понравилась — аплодисменты были довольно бурными. Я сходил с трибуны, и меня хлопали по плечам и поздравляли — непонятно с чем. А я думал, что очень хочу переодеться, ибо промок как мышь, и мечтаю сбежать отсюда — Тася и девочки как раз должны были приехать погулять по парку Луначарского.

* * *

Я нашел их в тире — где ж еще? Васька и Аська с восторгом смотрели на свою маму, которая как раз переламывала ствол пневматической винтовки и заряжала ее. Клац! Оружие заряжено. Девушка становится в изящную стрелковую стойку, на секунду замирает, и — клямм! — падает очередная мишень.

Хмурый дядька в серой жилетке за стойкой с обреченным видом подвинул к ней крышечку с пульками.

— Я всё понял, — проговорил он, — У вас разряд по стрельбе.

— Мастер спорта по биатлону, — Таисия улыбнулась, — Вы не стесняйтесь, подсыпайте еще, у меня две дочки и мне нужны два медведя — совершенно одинаковых.

— О-о-о-ох, грехи мои тяжкие! — такое чувство, будто он этих медведей из собственного кармана покупал!

Клямм! В дефицитных джинсах и ковбойской рубашке Тася выглядела потрясающе, и я откровенно на нее пялился некоторое время, но потом девочки меня заметили и тут же принялись говорить хором:

— Гера, Гера, мы хотели медведей, и мама сказала, что у нас будут медведи! А мы пойдем кататься на колесе? Я хочу на колесо! — дергала меня за палец Вася.

— А я исё хацю моёзеное! — наморщила нос Аська.

Нос, кстати, весь бы шоколаде — кто-то мелкий явно уже приналег на эскимо!

— Привет, Белозор! — кивнула мне Таисия, — Ну что, ты всех победил на заседании?

— Привет, Морозова! — откликнулся я в тон, чем вызвал в ее глазах искорки недоумения — так мы друг друга еще не называли, — Всех победил, стер в порошок, и теперь, видимо, буду делегатом на пленуме Союза журналистов. А еще — приобрел себе парочку недоброжелателей и десяток-другой единомышленников. И отлично поразвлекался!

— Ну, кто бы сомневался?.. — она снова переломила ствол ружья.

— А ты всех застрелила?

— Во-он, еще остался заяц в углу и этот, как его… Бусел!

— Обелорусилась, северянка? — улыбнулся я, — Тут поступило предложение: на колесо обозрения и по мороженому.

Клямм! Заяц рухнул как подкошенный.

— Опять мороженое? Дети, а может, не надо?

— Надо, надо! — запрыгали дети.

Бусел — он же белый аист — держался до последнего, но был сражен меткой пулей биатлонистки. Девочки, пища от восторга, получили по огромному желтому медведю со страшными рожами. Тася взяла меня за руку — и мы отправились гулять по парку — к колесу обозрения.

* * *

Глава 27 в которой оно всё-таки попадает на вентилятор

… ять! — я смотрел на первую полосу субботнего номера "Маяка" и не мог поверить.

Съездил в Гомель, называется. "Нелюди со Старорусского кладбища!" — я такой заголовок точно не давал. Это уже шефа словотворчество, чую — руку приложил. Решился таки, Сергей свет Игоревич. Такая публикация — удар по всей вертикали системы ЖКХ а еще по их партийной ячейке. Как же, облико морале, это ведь епархия именно партийцев. А тут — такое! Ну, и Большакова на должность кто рекомендовал? Правильно — райком.

И, если кто-то кроме меня сложит два и два и внимательно взглянет в лицо этого маленького начальника с крупным телом и внушительными бровями, то, пожалуй, вопросов к руководству парткома Дубровицкого района станет намного больше. Ну да, в статье фамилии не назывались. Гражданин Б., могила товарища С., непосредственный начальник главаря банды Г. - и так далее. Но в рамках Дубровицы, в которой сейчас насчитывалось что-то около шестидесяти тысяч городского населения, всем всё было понятно.

Ну, и стоя тут же, в коридоре, рядом с приемной, под пристальными взглядами Алены я читал свой материал и думал: "Ай да Гера! Ай да сукин сын!" Получился настоящий триллер. Ужастик, который читаешь и думаешь: сейчас мертвые из могил вставать начнут, а мерзавцы Большакова превратятся в вурдалаков со свиными рылами и с острыми желтыми зубами. Да и подача: что вижу — то пою. Никаких обвинений. Вот, поговорил с бабулей — рассказала про костюм в комиссионке. Другие рассказали другое. Сидел на крыше склада — слышал это и это, видел то и то. Профессиональным сыщиком не являюсь, факты нужно проверять, сделать это проще простого — эксгумировать тела. Родственники уж точно будут помнить, в каком виде хоронили своих близких.

Короче — бомба. Народ по редакции шатался чуть пришибленный, на меня поглядывали странно. Кроме шефа-то материал никто и не видел до этого! Я делал морду кирпичом. Пошел в кабинет, зарядил "Ундервуд", заправил листы и принялся набирать текст статьи про Клуб молодых журналистов. А что? Хорошее дело, полезное. Селькоров и внештатников у нас в Дубровицком районе довольно много — пускай не стесняются и едут, научатся полезным вещам.

По своему обыкновению шеф вломился ко мне в кабинет с грохотом. Он всегда так открывал дверь: не стучась, нараспашку, чтобы ручка ляснула о выпирающую из стены хреновину.

— Гера! Ну, как вы? Мне Шестипалый звонил, общались… Навел ты шороху! Молодец! Мы тут тоже со своей стороны постарались. Субботний номер видел? Ну, вот. Ничего не бойся, с точки зрения закона у нас не подкопаться, я консультировался. На тебя могут давить, а ты на меня ссылайся. Вот, главред есть — все вопросы через него. С улицы Малиновского к тебе по этому поводу не подойдут, мелковато для них. С РОВД сам понимаешь, всё в порядке. Так что максимум — глаза выпучат и поорут. Увольнение твое — только через мою подпись, а на меня они надавить не смогут — давилка не выросла!

— Сергей Игоревич! — раздался звонкий голос Алены, — Тут из райкома звонят, вас просят!

— Из райкома? — удивился шеф, — Я думал — коммунальщики хай поднимут… Ну, или — горсовет… Ну ладно, райком так райком… Плевать!

На лбу у него выступили капельки пота. Он что — не врубился, как связан райком и Большаков? Дело ведь не только в рекомендации! Рекомендация — полбеды… Там, конечно, вышестоящие товарищи из обкома по головке не погладят, но дурацкая рекомендация — это одно, а сокрытие, умалчивание о преступлении по личным мотивам — это совсем другое… Неужели я один тут совместил два лица — одно постарше, а второе помоложе? Они ведь почти одинаковые, как под копирку! Просто — слишком разные обстоятельства, в которых их можно встретить. Так бывает, даже когда одного и того же человека вдруг видишь в несвойственном антураже: например, женщину-кондуктора из автобуса на пляже, одетую вместо синей жилетки в купальник. Смотришь на лицо и не догоняешь — откуда я ее знаю? У них тут тоже, наверное, глаз замылился… Не было даже поводов проводить параллели.