Последыш. Книги I и II - Макс Мах

максимум на данный момент вернуть себе титул и получить наследство в том объеме, в котором император согласится мне его отдать. Будет титул, возникнет совсем иная ситуация, исходя из которой можно будет строить дальнейшие планы. Если заявлю свои претензии на клан или пятину прямо сейчас, сожрут и костей не оставят. Заинтересованные лица уже сейчас, когда я, по мнению большинства, ни о чем подобном даже не помышляю, все равно попытаются тем или иным способом убрать меня с шахматной доски. Так что все, о чем мы на данный момент можем говорить — и то только между собой, — это восстановление графства. Шансы на такой исход, насколько мне известно, достаточно велики. Однако и тех, кто хотел бы прикарманить мой титул, деньги и наследственные земельные владения, не так уж мало. Нестор Глинский отнюдь не единственное заинтересованное в этом деле лицо. Князь Кашин тоже плетет интриги. Думаю, что есть и другие, про кого я пока не знаю. Но всем этим людям я нужен живой, даже Глинскому. Во всяком случае, пока. А вот другим, тем, кому по тем или иным причинам воссоздание графства Менгден невыгодно, ни я, ни ты, Варвара, не нужны ни в каком качестве, мы им только мешаем. Отсюда, задача номер один — это создать максимально большую группу поддержки. Этим нам всем, — если мы, конечно, вместе, — и предстоит теперь заниматься. Нам нужны союзники и партнеры, и у меня кое-кто уже есть на примете. Но говорить об этом прямо сейчас я бы не хотел. Рано.

Разумеется, Игорь не собирался раскрывать сейчас все свои карты. Ни о наследстве, которое он уже получил, ни о разговоре с Ией, рассказывать девушкам было преждевременно. Вот докажут свою верность, тогда, возможно. Да и то, скорее всего, не все и не сразу. Все нельзя рассказывать никогда и никому. Целее будешь.

— Ты приглашаешь нас в опасное приключение, — задумчиво прокомментировала его слова Варвара.

— И я этого не скрываю, — не стал спорить Игорь. Еще бы! Ведь он предлагает им кинуть своего благодетеля, а Глинский не из тех, кто прощает обиды. — Но, если пойдете со мной, то я бы предпочел, чтобы, во-первых, вы обе отдавали себе отчет в том, на что подписываетесь, то есть учитывали все за и против, включая сюда разнообразные риски, могущие возникнуть на любом этапе реализации этого плана. И, во-вторых, будет правильно, если мы втроем заключим нерушимое соглашение.

— Клятва на крови? — усмехнулась Елена.

— Да, — согласился Игорь. — Было бы неплохо.

— Не доверяешь? — прищурилась Варвара.

— Имеет право, — неожиданно поддержала его Елена.

— Я тебе что предложил? — спросил тогда Игорь сестру. — Войти в род, вернуть фамилию, стать моей правой рукой. И как бонус, выдам замуж за кого пожелаешь. За Олега Глинского, например. Считаешь, верность в этом случае не подразумевается? Или это слишком высокая цена за все, что я тебе предлагаю?

— То же и с тобой, — повернулся он к Збаражской. — Если я обещал взять тебя в жены, то мое слово чего-то да стоит. На Груманте человек без слова долго не живет. Но и от тебя захочу в ответ верности. Впрочем, ты это, кажется, понимаешь даже лучше Варвары.

Еще бы ей не понимать! Ее вклад в общее дело — это уговорить Варвару, потому что без Варвары она нужна ему в той же мере, что и Ольга. Просто красивая женщина из хорошей фамилии, но, чтобы стать женой графа Менгдена, этого явно недостаточно.

— Хочешь, чтобы мы принесли клятву прямо здесь прямо сейчас? — чуть скривила губы княжна Збаражская.

— Нет, отчего же, — усмехнулся в ответ Игорь. — В любое удобное для вас время, дамы, когда и, если будете готовы.

«Если конечно не будет уже слишком поздно. Ждать бесконечно я вас не собираюсь. В июне мы едем в Ниен, а в конце июля Нестор Глинский хочет объявить о помолвке с Дареной. Так что лучше не затягивать!»

Бармин себя не обманывал. Обе женщины совсем неплохо встраивались в его планы. Больше того, он хотел, — хотя и по разным причинам, — чтобы в конце концов обе они остались с ним. Однако, если появится лучшее предложение, а сделка с Варварой все еще не будет заключена, он без колебаний выберет себе другого партнера. И в этом случае будет вынужден изменить условия предварительной договоренности или вообще забрать свое слово назад. И, разумеется, Игорь не знал, кто и когда сможет настолько радикально изменить его планы, но зато понимал, что Варвара и Елена нужны ему только в тандеме. Если порознь, то только Варвара, но уже с существенной поправкой в предполагаемом статусе сестры графа Менгдена. Похоже, Елена понимала это чуть лучше, чем Варвара, и, по-видимому, постарается убедить его сестру не тянуть резину и не делать глупостей. Но все, как известно, в руках богов, и случится лишь то, чему суждено произойти.

Поймав себя на этой мысли, Бармин удивился, и неспроста. Получалось, что он все больше и больше становится настоящим Ингваром Менгденом. Не притворяется им, а является, потому что даже думает уже совсем не так, как думал бы в этой ситуации Бармин. И дело тут не в «богах» вместо «бога», а в стиле поведения и мышления. В его образе действия очевидным образом стало больше решительности и склонности к риску, а еще цинизма, которым Игорь никогда, вроде бы, не отличался, воли и желания побеждать. Прежний Бармин довольствовался бы малым. Молодое здоровое тело, высокий социальный статус и материальное благополучие — «что еще надо человеку, чтобы встретить старость»? Но нынешний Бармин удовольствоваться такой малостью был не готов. Он на полном серьезе собирался бороться, — нисколько не считаясь со средствами, — и за титул, и за главенство в клане, и за княжескую корону.

Из всего этого следовало, что незаметно для самого себя он стал другим человеком. Изменился и продолжает меняться, и совершенно не собирается думать о том, к лучшему или к худшему эти изменения, и рефлектировать по этому поводу тоже не желает. Новая жизнь, новые императивы, новый Бармин. Вернее, уже не Бармин, а Менгден, и это теперь следовало иметь в виду постоянно. И его отношение к женщинам, к слову сказать, тоже уже не то, что прежде.