Бумажная империя 3 - Сергей Жуков

доброе имя моего близкого друга, павшего в деле защиты нашей родины, — продолжил витиевато изъясняться гость.

— Уваров — проблема для всех благородных аристократических домов, — с нажимом сказал Павел, сделав акцент на слове «благородных».

— Полностью с вами согласен, Павел Алексеевич! — закивал Долгопрудный. — Вот только осадить этого юношу оказалось не так-то просто. Есть подозрения, что с ним могут справиться лишь светлейшие мира сего.

Намёк был слишком очевидный, чтобы его нельзя было не понять. Когда люди произносили «светлейший», то всегда подразумевали Меньшикова. Именно он, правая рука самого императора, имел власть над особым отделом, которого боялись все без исключения аристократы. И сейчас Долгопрудный, пускай и завуалированно, но всё-таки чётко предлагал устроить Уварову проблемы с особым отделом при помощи светлейшего князя. Вот только загвоздка заключалась в том, что попросить об этом Меньшикова, он не мог, потому что не был вхож в ближний круг светлейшего.

— У вас есть рычаги влияния на Григория Александровича? — с лёгкой усмешкой спросил Павел, зная о том, что его гость был птицей не очень высокого полёта, не чета самому Юсупову.

— Конечно же нет. Зато мне твёрдо известно, что Распутин вхож в дом Меньшикова. А ещё ходят слухи, что в последнее время вы с князем наладили отношения, — говоря это, Игорь Ларионович выделил последнее слово.

— Мы Сергеем Олеговичем всегда были добрыми друзьями, — парировал Юсупов, не поддавшись на провокацию сидящего напротив аристократа.

— Ни в коем случае не хочу ставить это под сомнение, — улыбнулся Долгопрудный и эта улыбка говорила о многом. — Поэтому и предлагаю вам попросить вашего друга о небольшой услуге, думаю вы сами понимаете какой.

Конечно же, Юсупов понимал — нужно было попросить Распутина устроить ему личную встречу со светлейшим князем. А ещё он прекрасно понимал, что пока его сын не женится на Алисе, то о подобных «услугах» можно и не заикаться. Впрочем именно это событие вероятно и поможет Павлу раз и навсегда избавиться от мерзкого выскочки Уварова.

Поэтому, не откладывая дело в долгий ящик, он договорился о встрече с Сергеем Олеговичем и отправился к тому в поместье.

* * *

Поместье Распутиных

С тех пор, как хозяйка посвятила Марину в свою тайну и вынудила хранить её секрет, служанка была сама не своя. Бывая лёгкость и звонкий голос исчезли, сменившись молчанием и опущенным взглядом. Никто не понимал, что происходит с белокурой девушкой, но на все попытки узнать, Марина отвечала решительным отказом.

По привычке, она работала на кухне и всеми силами избегала встреч с Алисой Сергеевной, боясь, что та прикажет находиться всегда рядом, ведь личные фрейлины именно так и должны себя вести.

— Мариш, отнеси чай в кабинет господина, у него гость, — попросила девушку Елизавета Матвеевна — истинная хозяйка этой кухни.

Юная девушка подхватила золотой поднос с фарфоровым сервизом и выпорхнула из помещения.

Постучав в высокую дубовую дверь, она аккуратно зашла в роскошный хозяйский кабинет. За столиком у камина сидел сам князь и седовласый мужчина в возрасте. Судя по его костюму, это был очень богатый аристократ. За годы работы здесь, Марина стала разбираться в дорогих костюмах и людях, что их носят.

Но когда вошедшая служанка услышала обрывок разговора, то едва не выронила поднос. Посуда предательски зазвенела и девушка, уняв дрожь в руках, покорно опустила голову и поставила сервиз на край стола.

Она хотела оглохнуть, не слышать ничего и никогда, но слух Марины был как никогда острым и, пока она аккуратно разливала чай по чашкам из невесомого фарфора, всё её внимание, хотела она этого или нет, было сфокусировано на словах, что звучали сейчас в комнате.

Трясущимися руками поставив чайник, она поспешила убраться прочь из кабинета, унося с собой знание, способное изменить если не всё, то очень многое.

Следующий день казался ей каким-то сном. Из головы не выходил ненароком услышанный разговор двух аристократов. Они говорили про Алису и про Даниила Уварова. Молодой, но такой солидный и внушавший уважение мужчина произвёл на Марину неизгладимое впечатление. Он был так добр, вежлив и учтив с ней, что она на секунду забыла, что является служанкой и почувствовала себя значимой.

Думая об этом, кровь прилила к её щекам, а сердце учащённо забилось в груди.

— Мариш, ты поди как влюбилась, — голос Елизаветы Матвеевны заставил девушку вздрогнуть. — Вся в облаках витаешь, щёки горят.

— В пирог я ваш капустный влюбилась, — тут же улыбнулась белокурая служанка. — А щёки горят, потому что сестрица моя купила не те румяны, вот и хожу как клоунесса.

— Да ну, — махнула кухонным полотенцем женщина в косынке. — Только порадовалась за тебя, подумала что нашла наконец-то Маринка своего суженого, а она всё капусту лопает.

— Тетя Лиза, можно вас кое о чём спросить? — робко произнесла служанка.

— Коли рот открыла, так спрашивай, — мигом посерьёзнела глава обслуживающего персонала поместья.

— Если бы вы узнали что-то про свою хозяйку, чего не должны были, то рассказали бы ей? — буквально шёпотом спросила Марина.

— Так, девочка моя, вижу что мучаешься. Камень с души надо сбросить. Говори тёте Лизе всё как на духу, вот те крест — ни одна живая душа не узнает.

Испуганно посмотрев на женщину, Марина всё-таки решилась рассказать что её тревожит, но конечно же опустила абсолютно все детали, ограничившись тем, что ненароком услышала от господина нечто, что может навредить Алисе.

— Ох, милочка, любопытство твоё не доведёт до добра, ох не доведёт! — запричитала Елизавета Матвеевна. — Ты что же уши то развесила свои?

Марина залилась краской, уже миллион раз пожалев о том, что проболталась. Но к её счастью, Елизавета была умной и проницательной женщиной, поэтому нежно сказала:

— Коли так радеешь за хозяйку, то благо это. Но доверие господина предавать нельзя. Так что сиди да думай, кому служить будешь. И ежели решишь, что Алиса Сергеевна ближе к сердцу, то надобно в её свиту попасть. Но ты сама знаешь, что хозяйка чудная наша и прислугу личную не держит, так что сама придумывай как к ней подступиться.

— А фрейлиной например? — с надеждой в голосе спросила служанка.

— А губа то не треснет? — улыбнулась Елизавета. — Ты хотя бы швеёй устройся личной, а о фрейлине и не мечтай, больно почётное дело.

Когда на кухне раздался грохот кастрюли, Лиза тут же бросилась туда, позабыв про Марину, которая так и стояла, боясь шелохнуться.

Ей нестерпимо хотелось предупредить Даниила Уварова. Но юная служанка понимала, что такими действиями предала бы род, которому верно служит. А вот если я буду фрейлиной Алисы Сергеевны, то