Плюшевый: кулак - Сергей Александрович Плотников

Первый танец был групповой развлекухой под названием «перкель», со сложными фигурами, который начинался с чего-то вроде детского «ручейка». Вставали на него по росту и я, будучи самым младшим и одним из самых низкорослых из присутствующих, оказался в самом конце. Моей напарницей стала девочка лет четырнадцати, моя двоюродная сестра — внучка графа Флитлина от его старшей дочери. Смотрела она на меня свысока, но, похоже, не как на представителя Школы, а как на малолетку. На вышивку внимания не обратила.

Госпожа Боней в танце не участвовала, зато участвовала ее рыженькая старшая ученица. Увы, контроля за своими передвижениями у меня не было: где встал, от того и зависит, куда тебя тасование фигур в танце в итоге вынесет. Разве что кто-нибудь запутается или собьется. Так что нас раз разом проносило далеко друг от друга. Острый взгляд, пожалуй, с такого расстояния разобрал бы если не сами слова в вышивке, то хотя бы то, что там написаны какие-то слова. Достаточно ли острое у нее зрение? Никакого интереса девица не проявила, как и ее товарки.

Жаль. Вот это откровенно жаль. Ничего, не первое разочарование — и не последнее.

Во второй половине танца нужно было делиться на группки по восемь человек, четыре пары, причем мужчины становились вместе в центре круга лицом друг к другу, а женщины спиной к ним. В этот момент мужчины внутри круга, фактически, танцевали друг перед другом (ритмичные полуприседы с выкидыванием ног, подпрыгиванием и ходьбой по кругу), а женщины — перед женщинами из соседнего круга. Моими партнерами по танцу оказались старшие ученики из Школы Кузнечика, Школы Тростника и наш парень из Школы Дуба, по имени Тарин Кетвер. Последний попал на бал, несмотря на низкий ранг, поскольку его отец был одним из Мастеров и представителем именитой и родовитой семьи, вроде Онов или Олеров (семья Рен, может быть, начнет считаться такой через два-три поколения, если у Айны все-таки родится мальчик). Все трое были лет примерно четырнадцати, невысокие — потому и оказались рядом со мной.

Кузнечик, прыгая в такт зажигательной музыке, весело поинтересовался:

— Ты ведь Коннах, наследник Дуба?

— Лис Коннах, — согласился я. — А вас знать не имею чести.

— Ойгин Лерм, внук Великого мастера Лерма, Школа Кузнечика, — с понятной гордостью проговорил парень. Я отметил, что он не родственник главы Школы — ну или не родственник по мужской линии, у их главы фамилия Вергис. Однако родство с Великим мастером — само по себе огромный бонус, даже если его семья не так уж родовита. — Ты выглядишь совсем мелким, а при этом светишь чуть ли не как на четвертый ранг! Слухи не врут, вас там правда так плохо кормят в Школе Дуба — или всех в детстве с ветки дуба сбрасывают?

Будь это сказано чуть другим тоном, и я бы решил, что парень меня задирает. Однако он говорил без явной злобы, с юмором, этак по-простецки. Тоже провокация, но скрытая, чтобы в случае чего мог отрицать. «Да я просто шутил, чего он накинулся⁈» Знакомая фишка, хотя обычно в дворовом исполнении смотрится попроще.

Тарин аж побагровел и пошел пятнами, но ничего не сказал.

— Мне девять лет, — ответил я мирным тоном. — Как только мы вернемся домой, буду сдавать экзамен на четвертый ранг. Вот так нас в Школе Дуба кормят и вот так роняют!

Кузнечик расхохотался.

— Уел, уел! А не откажешь ли мне в поединке, мелкий четвероранговый? Чисто по-дружески? В знак примирения наших Школ и все такое?

Вот это сказано уже было с откровенным легким наездом — мол, попробуй, откажи, всем рассвищу, что ты трус, и что энергии ты накачал, а драться не умеешь.

Однако. Это может быть действительно относительно «невинное» мальчишеское задирание. Однако я абсолютно уверен, что за любым четвероранговым учеником тут и убить не заржавеет, несмотря на возраст. Так что вполне возможно я столкнулся с согласованными действиями по устранению наследника сильной школы. И попробуй откажись! Свидетелей — море, вон, девчонки из внешнего круга тоже с интересом прислушиваются.

— Не странно ли тебе драться с малолеткой? — спросил я. — Если ты меня победишь, скажут — ребенка отделал. Если я тебя — тем более позор!

Лерм снова фыркнул.

— А ты хорош! Нет, слушай, правда, дружеский поединок. До первого пропущенного удара. Давай? Хочу поглядеть, каков ты в деле!

— Я бы тоже поглядел, если не возражаешь, — сказал парень из Школы Тростника. — Очень любопытно. Ты ведь сын мастера Ориса Коннаха, так? С ним нам драться точно не по рангу. Так хоть с тобой.

Блин, парень из Тростника сходу перевернул ситуацию: теперь они с Кузнечиком выступали в роли этаких просителей. Я никак не мог отказаться.

Точнее, я отказался бы, если бы твердо был уверен, что они пытаются меня подловить. Однако, возможно — и даже вероятно! — речь идет об обычных мальчишеских меряниях статусом. И, насколько я понимаю местные понятия о чести, отказаться сейчас нельзя. Даже Орис не поймет, если я откажусь.

— Хорошо, — принял я решение. — Согласен. До первого пропущенного удара!

С пониманием, что хороший удар может быть смертельным — тем более, в исполнении бойца четвертого ранга.

* * *

p. s. Рыженькая из Школы Цапли напоминает о лайках!

Глава 16

Поединок чести

Для поединка мы вышли из зала — как раз когда объявляли следующий танец, олигот. Очень неудачно! Олигот — это тоже сложный многофигурный танец, отнюдь не вальс, но его танцуют более-менее парами (ты меняешься партнершей с соседями в некоторых фигурах, но ненадолго), и на него принято приглашать, а не становиться по ранжиру. Как раз был бы случай «подкатить» к Главе Цапель.

Но — нет так нет. Придется утешать себя тем, что один представитель Школы Цапли таки увязался за нашей компанией — правда, парень. Лет шестнадцати, судя по яркости внутренней энергии, третий ранг. Увы, не перворанговая рыженькая. Эх.

Кстати, об увязавшихся. Когда мы все скучковались у выхода, я ухватил Тарина Кеверта за руку и тихо сказал ему:

— Тарин, не как младший ученик, а как наследник прошу: сходи сейчас, найди моего отца или мать, передай им наш разговор как можно ближе к тексту! Пусть знают, где я.

— Хорошо, Лис, — кивнул Та̀рин с несчастным видом. Потом, наклонившись ко мне, зашептал: — Этот парень из Тростника — он был в боевом отряде! Не смотри, что он четвертый ранг!