Путь хирурга - Валерий Александрович Гуров

class="p1">— Приготовиться, мы начинаем, — распорядился я.

…Шорох веревки и ткани мешков было отчетливо слышно в коридоре. Ивлевы и их шестерки наверняка шли вразвалочку. Лица расслабленные, шаги уверенные. Выражение физиономий — как у хозяев этой жизни, которым можно все и им за это ничего не будет. Нет я, затаившись в зале для медитаций, не видел их надменных рож, но такими их рисовало мое воображение, и явно небезосновательно.

У самой двери зала медитаций послышался шорох. Ивлевы, по всей видимости, засовывали ключ в замочную скважину.

— Забыли, что ли, зал-то на ночь закрыть, — послышался голос Романа.

— Тебе ли не по хрену! Открывай, у меня уже руки чешутся, — буркнул второй братец возбужденно.

То, что Ивлевы поведут «нас» в зал для медитаций — отгадать было несложно. Достаточно было включить логику. Зал для медитаций — место прокачки для учеников. И никто не станет задавать вопросов, когда поутру здесь найдут двух новеньких, замученных до полусмерти тренажерами. Ну что с дураков взять? Хотели поскорее подняться на следующую ступень, вот и помирают теперь.

Дверь, наконец, открылась.

В проеме появились дружки Ивлевых, которые несли на плечах Илью и Святослава. Руки и ноги их были связаны по рукам и ногам, на голове мешки…

Интересно, а ведь схватить парней так, чтобы не шуметь и не поднять на ноги нулевых — вряд ли бы получилось. Выходит, что нулевые думали, что нас с Владом отвели на показательную порку?

Ну-ну… пожалуй, так даже лучше. Стучать нулевые не побегут, а вот чем для нас закончится эта самая показательная порка, будет для нулевых сюрпризом. По крайней мере, именно на это я рассчитывал.

— Бросайте их сюда, — властно распорядился Роман.

Илью и Святослава бросили на пол, как мешки с картошкой. Я видел, как напрягся Влад, как и мы все, сидевший в засаде. Для него сбившиеся были товарищами, и наблюдать за тем, как аристократы над ними издеваются, было хоть, вроде бы, и привычно, но уже выше его сил. Однако я заранее взял с него слово, что действовать мы будем только по моей команде.

— Свет включите! — распорядился один из близнецов.

Мгновение, и по залу для медитаций разлился мягкий свет потолочной лампы. Благо здесь никаких датчиков движения не было — все включалось просто, ручками. Тем лучше.

Теперь я уже не в воображении, а собственными глазами видел самодовольные рожи всех четверых. В отличие от нас, эти придурки даже не позаботились о своем инкогнито. И светили рожами, не боясь ни камер, ни даже Астахова. Точно — хозяева жизни.

Я на секунду пожалел, что не могу сейчас ударить по их энергетическим потокам. Нет, такого допускать было нельзя. Астахов после недавних событий наверняка контролирует даже малейшее отклонение энергетического баланса.

Ну а дальше началось все самое интересное.

— Суки… — зашипел Рома Ивлев, срывая с голов Святослава и Ильи мешки.

Надо было видеть рожу этого урода, когда под мешками он увидел лица других людей. От удивления его брови поползли вверх. Настало время моего выхода.

Щелк.

Это был звук, с которым дверь в зал для медитации закрылась изнутри. Все четверо повернули на звук головы и уставились на меня. Я стоял у входа в зал.

— Доброй ночи, уроды, — сухо сказал я.

Сначала на их рожах застыло удивление, потом злость, как у псов, которых оторвали от кости.

— Сам пришел, — ухмыльнулся Роман, делая шаг вперёд. — Удобно.

— Очень, — ответил я ровно.

То, что эти уроды меня узнают — да и плевать. Мне было куда важнее, чтобы четверка не узнала моих сообщников. Именно для того я заставил Демида и Якова надеть на головы почти такие же мешки, в которых близнецы доставляли похищенных, но только с прорезью для глаз.

Я видел, как у близнецов загорелись глаза — они уже мысленно уложили меня мордой в пол.

— Хватайте его! — рявкнул Роман.

Дружки было бросились вперед по команде «фас», но далеко не ушли. Сзади на их головы обрушились удары Якова и Демида. Секунда — и оба сползли на пол без сознания. Пока мы ждали этих уродов, я как раз прямо тут, в зале, показал парням интересный приёмчик. Как бить так, чтобы свалить оппонента наглухо. Судя по тому, как брякнулись теперь на пол дружки близнецов, ученики у меня были способные. Влада я обучить не успел, поэтому близнеца он просто огрел какой-то палкой, благополучно выдернутой из одного из тренажеров. Сработало, кстати, не хуже, чем у Демы и Яши.

Ромой я занялся сам. Он резко рванул на меня, но под ноги ему уже летела скомканная тряпка, пропитанная маслом. Подошвы близнеца поехали, он, пытаясь удержаться, влетел прямо в мое колено. Я был уже готов и ударил в живот — точно в солнечное сплетение. Ивлев выдохнул с хрипом, сложился пополам. Воздух вышел с глухим «уф», и я прихватил его за шиворот и впечатал лицом в стену с глухим хлопком.

— Мой нос… — зашипел он.

— До пенсии заживет.

Я взял его за шиворот одной рукой, а вторую сунул ему за пазуху, забирая амулет. Для чего служили эти амулеты, я сам ещё не до конца понимал, но важно было себя обезопасить. То же самое сделали и мои сообщники, забирая амулеты у остальных.

Я рывком швырнул Ивлева к ногам парней, придавая ускорение смачным пинком под зад. Там его подхватили Влад и Демид. Совершенно перепуганные Илья и Святослав пришли в себя и оглядывались на свету. Всё произошло буквально за несколько секунд.

Завидев троицу поверженных аристократов, они тотчас вскочили.

— Илюх, Святослав, этого, — я кивнул на Романа. — На «Правило». Потуже.

— А остальных? — уточнил Влад.

— Вверх ногами, — ответил я. — Пусть кровь к голове приливает, может, мозги заработают. Тут как раз есть тренажёры для растяжки — используйте.

Романа потащили к «Правилу», остальных троих начали вешать вверх ногами. Веревки заскрипели, один из дружков зашипел, пробуя вывернуться, но получил щелчок по уху от Якова.

Я наблюдал, как Романа затянули в «Правило» так, что ремни начали перекручивать суставы под неестественным углом. Он рвался, но каждый рывок отдавался в теле волной боли.

Заслужил, что тут еще сказать?

Остальных троих повесили вниз головой — кровь медленно приливала к их лицам, делая щеки багровыми.

Я, наконец, подошёл к Роману. Его лицо было перекошено от злости, в глазах застыл хищный