Ревизор: возвращение в СССР 17 - Серж Винтеркей

– Ну, причём здесь москвичи? Я родом из Святославля, это в Брянской области. Год назад школу там же и закончил и поехал поступать в Москву. Можно было в Брянск, но решил сразу в Москву, да и поступил. Работы никогда не чурался. Всё прошлое лето в стройотряде на бетонных работах с друзьями у себя в Святославле деньги зарабатывали на жизнь в столице. И сейчас я, хоть и на дневном учусь, но подрабатываю как могу, лекции, вот, часть каникул езжу читаю и на заводе на полставки весь год работаю. Это же не от Москвы зависит, а от самого человека. И вы так можете.

Очередной выкрик:

– А что же ты сам не рожаешь, только другим советуешь?

– Ну почему же. Не хотел говорить, но жена беременна, в сентябре, вот, ждём аиста.

– Суеверный, что ли, что говорить не хотел? – не мог угомониться кто-то из зала.

– Жена ещё совсем молодая, первые роды… Естественно, что я волнуюсь!

– Молодец! – вдруг услышал я с первого ряда. – Учитесь! Балбесы!

Похвалившая меня взрослая полная женщина встала и повернулась к залу.

– Вот так должен рассуждать взрослый человек!

Все загалдели, начали вставать с мест. На этом лекция моя закончилась. Ничего, толком, не рассказал. М-да, стремная, конечно, тема. Нашёл глазами Сковородку и вместе вышли на улицу.

Сел в машину, покачал головой. Да уж… Теперь я еще и сексолог… Что-то эти неожиданные темы лекций от «Знания» начинают подбешивать так конкретно.

– Ну, чего ты расстроился, – спросил Сковородка, наблюдавший за мной в зеркальце. – Всё ты правильно им сказал.

– Да какой-то осадок остался неприятный, – поделился я. – И ощущение, что всё, что сказал, впустую.

– Это не твоя забота. Ты своё дело сделал.

– И то верно. Свою голову на чужие плечи не поставишь.

Вечером Сковородка подбросил меня к проходной ЗИЛа, попросил его взять себе и Ионову сегодняшние подарки, а не пятничные. А то куда я с ними на тренировку?

Спортзал мне охранник показал только в виде направления.

– Иди туда. Там увидишь свет в больших окнах, это и есть спортзал, – объяснил он мне.

Заглянул в зал, убедился, что попал куда надо, переоделся, зашёл в зал и быстренько отжался пятьдесят раз. Могу ещё что-то, – подумал я, присоединяясь к команде. Правда, отжимался не на кулаках, на них раз тридцать, скорее всего, смогу, не больше.

Когда разбивались на пары для упражнений, Сатчан встал со мной. В конце начались спарринги. Заметил, что сдал. Не то, чтобы Сатчан меня разделал под орех, но попыхтеть пришлось серьезно. Мелькнула мысль, что надо заканчивать, к чёртовой матери, эти гастроли по городам и весям, по Москве только работать со «Знанием» в щадящем режиме. Да договориться с Ионовым, чтобы всякие скользкие темы больше не предлагал. Всех денег не заработаешь, и уж точно учить тех, кто не хочет ничего про это слышать, как избегать абортов, мне совсем не хочется.

Эх, заживу тогда! Смогу больше времени тренировкам уделять. И самбо вот у Марата, и волейбол в институте, и на стрельбы хочется. И на шахматы вот хотел в кружок походить, когда поступать в Москву ехал…

Сатчан остался очень доволен тренировкой. Предложил подбросить меня домой. Сразу уточнил у Марата, куда он сегодня, ко мне или к себе? А то втроём в машине поговорить с Сатчаном о делах не получится. Но Марат собрался сегодня в общагу, ему туда с завода ближе. А с камволки, где сейчас батрачит стройотряд, ближе ко мне. Я так понял, что завтра он ночует у меня.

– Ну, что у вас нового? – спросил я, когда мы уже сели с Сатчаном в машину.

– Раскрутили мы то закрытое уголовное дело по сынку одного из той группы. Было изнасилование, – серьёзно произнёс он. – Причём, групповое, – я аж присвистнул. – Но дело не в этом, – взглянул он на меня. – Дело в том, что они как-то узнали, что ими интересуются неофициально. Представляешь?

– И что? – потерялся я совсем в догадках. Судя по пропавшему азарту Сатчана, с ними поговорили очень жёстко.

– Приезжал к нам один из горкома, – задумчиво ответил Сатчан. – Нашего Бортко мордой об стол возил, мол, ты на кого посмел глаза поднять, смерд. Представляешь?

– И что Бортко?

– Разозлился. Он уже не хочет ни с кем договариваться, хочет войны.

– Война до последнего чиновника, – задумчиво проговорил я. – Он только про себя узнал? Или про то, что вы на всю их команду досье собираете, тоже знает?

– Не знаю. А какая разница?

– Да действует он неграмотно. Нельзя так наезжать, не выяснив сперва, что за компромат на тебя у людей уже есть. Дурак он, короче. Вычёркивайте его из переговорного процесса, только и всего. Выходите на того, кто над ним и продолжайте гнуть прежнюю линию, предлагайте сотрудничество.

– Не знаю, – с сомнением протянул Сатчан. – Бортко жаждет крови.

– Тоже дурак. Выжди немного, пусть успокоится. И объясни ему, что у горкомовского только любовницу нарыли. Ну ему это только скандалом с женой грозит. А там, – показал я пальцем наверх, – свобода сына и собственная карьера на кону. Тут хочешь не хочешь, а разговаривать начнёшь, мало того, всех своих подчинённых улыбаться вам заставишь. Есть всего три первичных реакции нервной системы на любые раздражители: бей, беги, замри. В разных ситуациях мы действуем по-разному. У кого-то чаще срабатывает реакция «беги», у кого-то «замри» и они делают вид, что ничего не произошло. А есть люди, которые в любой непонятной ситуации сначала лезут в драку, а потом разбираются. Может, вам такой придурок и попался. И, кстати, если он так бурно реагирует, это может говорить и о том, что вы очень близко к чему-то опасному для него подобрались. Не отзывайте сыскарей, пусть работают дальше, мало ли, это всплывёт. И, кстати, вам бы очень пригодился крот в их команде для сужения круга поисков.

Мы подъехали к моему метро, и он встал у обочины.

– Как ты себе это представляешь? – озадаченно спросил Сатчан.

– Обычно, люди такого ранга сами взятки не берут, за них это делают доверенные лица. Вы же можете предположить, кто из