Последний Герой. Том 8 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Да нет у них второго, по камерам же видно было, — возразил Круглов.

И тут мы заметили камеру с инфракрасным глазком, аккуратно замаскированную под потолком подвала. Ловушка была подготовлена основательно.

К решётке подошли оба, Быков и Круглов. Мэр просто сиял от счастья. Наконец-то он нас победил, одолел.

У Круглова в руке лежал пистолет, не табельный, какой-то импортный, в полумраке не разглядеть, явно левый ствол. Через решётку он направил его на нас с Шульгиным. Нам было некуда деваться.

— Ну что, ребятушки, — торжественно пропел мэр. — Финита ля комедия. Допрыгались. Сработала моя ловушка. Это тупая журналистка Олеся всё вам рассказала, да? А я…

Он улыбался и гордился собой. Голос его дрожал от удовольствия.

— Я специально кинул ей дезинформацию, — продолжал он. — Проверить на вшивость, так сказать, потому что Лёва умный, предусмотрительный. Но скажу честно я не знал, что это она именно вам расскажет. Думаю, может, кому-то и сольёт. Из конкурентов. А тут вы. Ну, это ещё лучше.

— Слышь, гражданин Быков, — отозвался я, — открывай калитку.

Он усмехнулся, зло смотрел на нас, но улыбка не сходила с лица.

— Нет уж, ребятушки, — лыбился он. — Это будет ваша могила. Ну, что встал, Олежа, стреляй. Я хочу посмотреть, как они подыхают.

Улыбка с лица мэра сползла, голос его стал зловещим. Круглов медлил.

— Не дури, подполковник, — сказал я тихо, смотря прямо на Круглова. — Ты ещё можешь принять верное решение.

Круглов переводил ствол то на меня, то на Колю, и не смотрел мне в глаза. Колеблется. И я решил зацепить его.

— Ты сам рассказывал, как в девяностые боролся с бандитами, — произнёс я, — ты же был честный мент тогда, так? Что теперь изменилось?

Круглов сжал рукоятку крепче.

— Ну что, Олежа, дави на спуск, — подзуживал его мэр. — Ну что же? Кишка тонка, ссышь… Эх, вечно тебя надо мотивировать.

В этот момент сверху по лестнице послышались шаги. Мы все замерли. Оттуда послышался чей-то голос.

Вниз спустился подросток. Лицо его было в полутени, на вид лет четырнадцать, правая рука в гипсе. Он влетел в подвал, глаза широко раскрыты.

— Папа, — закричал он, — ты что? Выстрелить хочешь? Это же… помнишь, я тебе рассказывал, что меня один мужик спас? Так вот — это был он.

Парень ткнул пальцем в сторону Шульгина. Мэр изменился в лице.

— Бл*ть, Олежа! — рявкнул он. — Ты всегда лажаешь! Какого рожна тут твой пацан?

Круглов на это не ответил, только скомандовал твердо, глядя на сына:

— Уйди.

— Но папа…

— Уйди, — велел он снова, и тон его показывал, что он не будет терпеть возражений.

Руфер взбежал по ступенькам, обернулся и крикнул, уходя:

— Он мне жизнь спас! Или это тебе ни о чём, а?

Но спорить паренёк не стал, скрылся. Знал, видно, что в такие моменты отца лучше не злить.

Мэр, едва дождавшись, чтобы подросток ушёл, зашипел, красный от гнева.

— Всё! Стреляй, Олежа.

Ему бы остановиться и бросить взгляд на школьного товарища. Но он всё продолжал брызгать слюной:

— Ну! Чо медлишь, Олежа?

Бах!

Выстрел громыхнул в подвале оглушительно. В замкнутом пространстве ударило по перепонкам. Заложило уши.

В этом гуле, словно в немом кино, мэр осел, схватившись за грудь. В его глазах застыло недоумение, на лице появилось удивлённое выражение, которое словно кричало:

— За что, Олежа⁈

Круглов пустил пулю прямо в сердце хозяина усадьбы.

Быков свалился мешком. Он был мертв, но глаза оставались открытыми и будто всё продолжали удивляться.

Из груди, в районе сердца, бежала тоненькая струйка крови. Она стекала все медленнее и медленнее. Сердце перестало биться, и кровь остановилась.

Круглов нажал на какой-то рычаг. Решётка с тихим скрипом отъехала и освободила нас.

Подполковник глянул на труп мэра, нахмурился и медленно процедил:

— Я же просил не называть меня Олежей.

От автора:

Друзья! Отличные новости!

✅ Новинка в редком, но популярном жанре — «обратный попаданец»!

Я раскрыл предателей, торгующих секретами новейшего оборонного проекта

Но меня убили и самого назвали предателем, чтобы запутать следы

Вот только я очнулся спустя месяц — в теле студента, погибшего в аварии

Враги празднуют победу, не зная, что я иду за ними

ЧИТАТЬ: https://author.today/reader/504558/4755869

Глава 19

Я зашёл в кабинет к Круглову. Он буднично сидел за компьютером, за своим рабочим столом, будто ничего не произошло.

— Бывай, подполковник, — сказал я и протянул руку. — Зашел попрощаться.

Он встал, вышел из-за стола, мы пожали друг другу руки.

— Давай, Яровой… удачи.

— Спасибо тебе не говорю, — улыбнулся я, — ты всё-таки планировал нас с Шульгиным, как бы помягче сказать… устранить. Да?

— Все ошибаются, — замялся Олег Дмитриевич. — Это… ну… спасибо, что не сдал меня.

— Ну, я не сдал тебя с одним условием, как мы и договаривались, — напомнил я.

Круглов тут же, слегка торопясь, кивнул, но только один раз — держал, что называется, фасон, в просительную позу становиться не собирался.

— Да, помню… Я действительно ухожу в отставку. Честно говоря, давно сам собирался, да и ушёл бы, если бы не Быков. Всё, хватит. Пенсия есть, выработка по выслуге лет приличная. Уеду на юга, куплю домик, буду пчел разводить — или что там люди разводят. Разгребу здесь всё и рапорт напишу. Хотя нет, чего ждать — прямо сегодня напишу, пускай мой преемник разгребает. Вся эта бадяга с крематорием меня сильно вымотала. Слишком уж Лев Сергеевич… многое возомнил о себе. Давно ставил свои интересы выше закона. Мы ж чего начинали с ним…

— Ну хорошо, что ты вспомнил про закон, Олег Дмитриевич, — тихо хмыкнул я.

— А я про него и не забывал, Максим. Просто не мы такие, жизнь такая. Ладно, спорить с тобой не буду. У каждого своя правда, у меня вот она своя. Но я ни о чём не жалею, каждый должен пройти свой путь.

Подполковник замолчал, опустил глаза и пробормотал:

— И это… Ещё раз скажи Шульгину, спасибо за сына. Если бы не он, я бы… — Круглов смутился и покраснел.

— Да ладно, — махнул я. — Проехали, должок ты уже вернул. С лихвой.

Потом, как ни в чём не бывало, я произнёс будто в шутку:

— Скажи, Дмитрич… Если бы тебе не сказали в тот момент, что Коля спас твоего сына, ты бы нас тогда пристрелил?

Он отстранился, отвел взгляд в сторону.

— Давай не будем, Яровой, а? — натянул улыбку подполковник. — Чего ты начинаешь. Лучше вот что, забегай как-нибудь. Посидим. Будешь в наших краях — заходи… Хотя я и сам скоро уеду. Но вдруг.

— Черкани адрес своего нового места жительства, если что. Буду на югах, заскочу.

Мы оба понимали, что вряд ли ещё хоть раз увидимся. Но никто из нас от этого не расстроился.

В больницу мы завалились целой толпой — я, Шульгин и Олеся. На входе надели накидки, бахилы и пропустили в палату. Михалыча как раз всера перевели из реанимации на общий режим. Мы гурьбой ввалились к нему, а там, рядом с кроватью, на табуретке сидела Маришка и ворчала:

— Ну что ты не ешь ничего? Вот котлеточки домашние, вот борщик. Сальца тебе принесла свеженького. Может, огурчики, помидорчики порезать?

— Да отстань ты, женщина, уже, — ворчал Михалыч. — Не могу я жрать. У меня дырка в боку, а ты всё суёшь.

— Так вот и ешь больше, — не сдавалась она. — И так худющий вон какой. Ну давай, за маму еще ложечку. Ну? И рана быстрее заживёт. У сороки боли, у вороны боли, у Михалыча не боли…

— Она быстрее заживёт, если ты меня от пуза перестанешь кормить, — буркнул он. — А так живот надувается, глядишь, вот-вот лопнет, швы разойдутся. Фух!

— Ну привет, семейство! — воскликнул Шульгин.

Завидев нас, оба замолкли и разулыбались.

— О, Коля, Максим! — воскликнул Михалыч, приподнимаясь на подушке, усаживаясь повыше. — Ну, наконец-то, спасите меня от пытки едой!