Оторва. Книга пятая (СИ) - Ортензия

— Сука, — прошептала негромко, но вполне отчётливо, — я тебе и второй глаз на переносицу посажу.

Ещё одна пощёчина прилетела с другой стороны.

— Пасть свою закрой, — процедил капитан, — и откроешь только тогда, когда я разрешу или ты думаешь дурачков нашла? Сегодня на каруселях кто народ отвлекал? Не ты ли? А твои подельники тем временем у людей по карманам шарили. Двадцать два пострадавших и уверен, все тебя опознают. Будешь отнекиваться?

— Ничего себе, — я искренне удивилась, — а неплохо щипачи поработали, воспользовавшись ситуацией. При случае обязательно у них законный процент потребую от выручки.

Подумала, сейчас снова прилетит оплеуха, но они только странным образом переглянулись и капитан продолжил:

— И здесь, — он кивнул на гопников, — все говорят, что было ещё двое. И в один голос утверждают, что ты всем сказала одеваться, а сама в море зачем-то полезла. Зачем? Не трупы ли прятать? Шестнадцать лет ей. В шестнадцать лет девочки по воздуху не летают и двенадцать человек лицом в землю не укладывают. Так что ты или сама во всём сознаешься чистосердечно, и суд тебе это учтёт или всё равно в отделе расколешься, но получишь на всю катушку. Ну что? Расскажешь кто ты такая?

Я сплюнула кровавую массу, скопившуюся во рту, и ответила:

— В песок.

Три глаза синхронно поморгали.

— Какой песок? В смысле? Ты в песок их зарыла? — старлей едва не станцевал на радостях. — И где?

Я усмехнулась.

— Идиоты. Я сказала: в песок. Не мордой в землю укладывала их, а в песок. Здесь пляж.

Глава 27

Старлей, сука, явно мне мстил за то, что насмехалась над ним. Когда поднялась на подножку бобика, ткнул сволочь сзади, и меня не то что развернуло, налетела спиной на узкую скамейку, а так как руки были скованы за спиной, приложилась об металлический пол локтями, и едва не взвыла от боли. Сдержалась, но слёзы из глаз брызнули фонтаном. Он ещё что-то сказал, приправив фразу матерком, но у меня в тот момент такой звон в ушах стоял, что не расслышала, но ухмылочку на его роже отметила и пообещала себе, обязательно стереть её напрочь, при первой возможности. Правда, когда такое удастся сделать, пока представляла смутно. Ясно одно. У уродов, масса нераскрытых дел и решили на меня списать добрую половину, а если этому реально не помешать, то у них запросто получится. Знаем, плавали. Отец, в закромах немало подобных историй имел и со мной делился охотно. Выбивать показания менты умели качественно, и даже если суд оправдывал впоследствии, то жил человек после советских застенок недолго, потому как, и почки и печень требовали замену, а подобной пересадкой никто не заморачивался в застойное время.

Вот и выходило, что времени у меня катастрофически мало, и если сегодня же не вырваться на свободу то, возможно, вырваться не удастся никогда.

Автомобиль тряхнуло на кочке так, что меня подбросило сантиметров на двадцать, а потом снова рапластало на полу. Скрутилась калачиком на боку, хватая ртом воздух.

Из кабины послышался мат старлея и я поняла, что на колдобину он налетел случайно, ввиду своего косоглазия, но мне от этого легче не стало. Пообещала размазать его рожу об твердую поверхность до полного неузнавания. В ответ прилетел мат и обещание сделать со мной, то же самое. Так и ехали, переговариваясь и раздавая друг другу комплименты.

Первым все же не выдержал он, разоравшись на весь салон так громко, что даже корова, когда требует себе бычка, и то тише мычит:

— Заткнись сука! Удавлю тебя прямо здесь!

Естественно я не заткнулась, а наоборот, стала ещё сильнее подначивать. Вспомнила всех его родственников, начиная с мамы и заканчивая прадедушкой в седьмом или восьмом поколении.

Мы были только вдвоём, и я прикинула, что у меня есть шанс прибить его, если он остановит автомобиль и засунет свою рожу ко мне в будку. В РОВД народу много и сделать нечто подобное будет гораздо сложнее. Но и старлей, вероятно заподозрил что-то неладное или вспомнил бакланов перебинтованных на берегу и машину тормозить не стал. Только орал и огрызался до самого посёлка и представлял с моей подачи, что капитан, наверняка, расскажет всем в отделе про специальный женский батальон и над ним ещё не один день ухахатываться будут. Во всяком случае, надеялась на это.

Изогнувшись надела туфли и застегнула хлястики, до того как подъехали к РОВД, чтобы их какой-нибудь ухарь не прихватил. Жирновато будет для жены мента в них щеголять, дорогие и красивые. Пусть в своих скороходах ходят.

Здание представляло собой двухэтажный прямоугольник с огромной табличкой на входе: «МВД СССР». Обнесено было металлическим забором, но без ворот и даже шлагбаум отсутствовал, что порадовало. А при входе, перед ступеньками, стояла пара «Жигулей» разукрашенных и с фарой на крыше и новенькая «Ява», хозяин которой, наверняка гордился своим детищем. Сверкала на солнце как новогодняя ёлка.

Выдернули меня из утробы УАЗика два толстых сержанта, с абсолютно одинаковой беременностью на шестом месяце, не меньше. Отличались рожи, как у неандерталок, только усами. У одного были, у второго нет, и поволокли под руки по ступенькам. Не иначе старлей дал такую команду, чтобы руки вывернули, и я двигалась буквой «зю».

Но как ни выгибали, вертела головой в разные стороны, запоминая расположение столов и сидящих за ними людей. Странное, надо сказать расположение. Справа от дежурного открытая зала, где находились четверо задохликов в гражданке и громко обсуждали, сколько им здесь ещё обживаться и когда в правом крыле здания, закончат ремонт. Сбоку стенд, на котором большими буквами было написано: ' Их разыскивает милиция', а ниже портрет бандитской рожи, с маленькими волосиками, торчащими в разные стороны. То ли фоторобот, то ли рисунок, на котором даже разобрать, кто это, было невозможно. Женщина или мужчина.

При виде нас задохлики умолкли, а потом, весело гогоча, принялись обсуждать мой потасканный вид и допытываться у сержантов, где они раздобыли такую героическую шлюху.

Между двумя особо говорливыми стояла тумба, на которой высилась статуэтка, изображающая сидящего на бревне медведя, только фигура косолапого выглядела непропорционально. Здоровая туша с маленькой головой. Почему-то захотелось разбить её об голову очкарика, который отпускал особо колкие замечания в мой адрес. В конце залы вместо дверей была решетка, за которой виднелись ступеньки, уходящие на цокольный этаж. Вот туда мы и направились. А так как проход был узким, меня подтолкнули вперёд, и я чудом удержалась на ногах, едва не скатившись, верх тормашками.

Освещение внизу было так себе, через несколько узких окон, на которых висели массивные решетки. Коридор, шириной метра два и четыре клетки, которые на удивление в данный момент пустовали.

— Выбирай любую, — пошутил усатый и открыв одну втолкнул меня внутрь.

Лязгнул замок, и я поняла: снимать наручники никто не собирался. Они практически сразу забыли обо мне. Один улёгся на топчан, а второй потопал по ступенькам вверх.

Увы, скамейки в клетке не были предусмотрены, но и стоять на ногах у меня не было никакого желания, поэтому подошла к стене и, опустившись на корточки села на холодный пол. Во что, в конце концов, превратится юбка, меня совершенно не беспокоило в связи с новыми событиями, от которых голова шла кругом.

К сожалению, я прекрасно знала, что к тому времени, когда меня хватятся на слёте, я уже запросто могу оказаться контуженной на всю голову и реального выхода не видела. Разве что капитан соберёт мозги в кучу и мне с ним удастся нормально поговорить. И если захочет это сделать, что не факт.

Так задумалась, что не услышала как кто-то пришёл и только невнятное бормотание заставило поднять голову.

— Прикинь, кого взяли на пляже. Молдаванку, — вещал только что вернувшийся усатый толстяк, — ту самую. У нас на стенде уже месяц висит, думали, умотала из города, а она здесь оказывается ошивалась.

— Ты уверен, что это она? — с сомнением проговорил напарник.