Последний герой СССР (СИ) - Алмазный Петр

— Батя, теперь понимаешь, почему я настаиваю на покупке дома за городом? — Я достал из барсетки деньги и сунул отцу в руки.

— Задним умом где-то понимаю. Но до сих пор не могу поверить в то, что творится… — Он вздохнул. — Может, еще все изменится? — И с надеждой посмотрел на меня. — Может, наведут порядок?

— Кто наводить-то будет? Ельцин? — Я усмехнулся. — Ему только власть в руки попала. Он сейчас ею упивается. Пока только властью, потом просто упиваться будет. А ты давай-ка, собирайся, пока у меня есть время, слётаем до Кубанки. И не слушай маму с ее «хотели как лучше», потому что получится «как всегда». Дом нужно купить обязательно. Сам потом спасибо скажешь.

В Кубанке были через час. От города не сильно далеко, но и не сильно близко. Самый оптимальный вариант. Брат матери, крепкий мужик лет пятидесяти, всю жизнь проработавший в этом совхозе трактористом, обрадовался.

— И правильно! Под старость лет поближе к земле надо, Борька! — Он хлопнул отца по плечу мозолистой рукой. — Привыкать, так сказать, к землице пора, чтобы потом лежать в ней мягше было, — пошутил он и сам же захохотал над своей шуткой. — А совхоз у нас немецкий, здесь все правильно и аккуратно… Жалко только немцы в Германию засобирались. Уже три семьи выехали.

— Крысы бегут с тонущего корабля, — хмыкнул отец.

— Что ж сразу крысы-то? Они ж вроде как на Родину едут? — Возразил дядька.

— Кому они на той «родине» нужны? — не сдавался отец. — Они про ту «родину» только в книжках читали — о Великой Отечественной войне!

— Да что крысы-то сразу? Люди все хорошие, чтобы чужое взять — ни-ни. И все уважаемые. Вот тот же главный энергетик…

— Бать, дядь Андрей, не спорьте, вы оба и правы, и неправы, — примирительно произнес я. — Людям просто не нравится то, что происходит в Союзе. Повлиять на происходящее они никак не могут, а участвовать в этом не хотят. Ну и, видимо, чуйка у них развита. Интуитивно чувствуют, что валить отсюда надо.

— Да наши отцы и деды за наш Союз кровь проливали! — Возмутился отец.

— Ты прав. А еще дети и внуки проливать будут. Только не за идею, как деды, а из-за идиотов у власти, — жестко сказал я и сменил тему:

— Показывайте дом, дядь Андрей.

— Да вот он, уже пришли, — дядька кивнул на справный деревянный дом под круглой крышей. — Вот. Главный энергетик тут жил. Немец. Уехал в Германию месяц назад, а дом продать не успел. Покупателей не нашлось. Оставил доверенность родственникам.

Дом понравился. Особенно отцу, который оценил и мастерскую, и гараж, и баню. Все сделано добротно, как говорится, на века. Огромный огород до горизонта, за огородом — река.

Сошлись в цене, сразу дали задаток. Председатель сельсовета — дородная женщина, которой, собственно, и оставил доверенность уехавший немец — широко улыбаясь, сказала:

— Ну вот, хороший человек к нам в село приехал, сразу видно. А нам плохих не надо, у нас плохих хватает. Хотя не так много, как в других деревнях.

Оставил отца оформлять покупку и договариваться о совместной поездке в БТИ.

— Да ты езжай, все сделаю, — уверил меня отец. — Я на автобусе вечером приеду. А пока вон с Андрюхой посидим, поговорим, сто лет не виделись.

Я не стал настаивать, поехал в Барнаул. Звонок Сорокина застал меня на полпути к городу.

— Влад, ты сейчас территориально где? — не тратя время на приветствия, спросил он.

— Проезжаю Бураново. Через полчаса буду в городе.

— Нормально, сразу дуй в аэропорт. Будешь проезжать мимо Лисавенко, позвони — охрана присоединится. Надо встретить Алферова. Всплыли интересные обстоятельства в связи с твоей вчерашней находкой, — намекнул он.

Глава 25

Алферова я встретил и отвез в «Р. И. П.».

— У Петра интереснейшие находки, — сообщил он, впрочем, не вдаваясь в подробности.

И я прекрасно понимал, почему он не ведет серьезных разговоров в машине. Прослушать транковый канал связи сложно, машину спецы Сорокина на предмет жучков тоже проверяют — ежедневно, утром и вечером. Но все же, береженого Бог бережет.

Сорокин, встретив Алферова у ворот «Р. И. П.», тут же предупредил меня:

— Завтра в девять как штык. А сейчас догуливай свой выходной.

Я в который раз за день снова поехал по Змеиногорскому тракту. Тащиться к родителям на Сулиму смысла нет. Позвонил Вальку — прямо из машины.

— Влад… тебя мне послал Бог, — прохрипел в трубку друг.

— Видимо, Бахус? — подколол его, и только после вспомнил, что Валек гарантированно никогда не слышал о Бахусе, и уж, тем более, не читал о нем. — Что стряслось?

— У меня спектакль в четыре. Надо быть в ТЮЗе. А я вчера так набрался, что сегодня на мотоцикл взгромоздиться не могу. Какой тут ехать?

— А ножками до остановки и там на автобус не пробовал? — спросил c долей сарказма.

— Не дойду… Влад, хнёй не майся, выручай. Уволят же! — Взмолился Валек.

— Ладно, выскакивай к Змеиногорскому, подберу тебя. Я как раз мимо еду, — я свернул к обочине и остановил машину.

Валек появился минут через пять. Бледный, хотя куда уж ему быть еще бледнее, чем задумано природой? Но факт — красный загар схлынул, лицо приобрело болезненный зеленоватый оттенок. В руке бутылка с водой, к которой он то и дело прикладывался.

— Влад, у меня там делов-та на двадцать минут. Надо протолкать избушку и параллельно протопать курьими ножками. Ты меня потом до дома подвезешь? Блин, накидался вчера как дурак на поминках.

— Это точно. Сбавляй обороты, Валек. Алкоголизм — дело такое, непредсказуемое, — я рассмеялся.

Друг поморщился.

— Потише, голова трещит. Слушай, у меня дома по всему полу волосы валяются. Мать сегодня орала все утро. Говорит, что какую-то бабу наголо обрили. Ты не помнишь, че там было вообще?

Я улыбнулся.

— Да ты скальп с девушки пытался снять. Вместе с ушами. Менты еще не приходили?

— Скальп?.. — на Валька было жалко смотреть. Он позеленел еще больше, если такое вообще возможно. Глаза стали абсолютно круглыми, белые брови юркнули куда-то к волосам. — Еще ментов не хватало… — простонал он.

— Ладно, расслабься, — пожалел его, — там такая Злата была, с хвостом до задницы, так она сама себе волосы отхреначила. Ножом.

— Совсем чердак горит у девки. — Валек откинул голову на подголовник и простонал:

— Мама, роди меня обратно…

В ТЮЗе едва успели к началу представления. Помог Вальку натянуть «курьи ножки» и поставил его в избушку.

— Ты, главное, ноги по очереди переставляй, — хохотнул я.

Грех, конечно, смеяться, друг, все-таки, но не мог сдержаться.

— Воды… — просипел Валек.

Я посмотрел по сторонам. На небольшой тумбе стояла трехлитровая банка с водой, в которой скучал одинокий гладиолус. Вытащил цветок, подал банку блондину. Тот приложился к краю и жадно сделал несколько глотков. Потом поставил перед собой в избушке, на полочку и, взявшись за ручки, просипел:

— Где там эта долбаная Баба Яга?

— Я тебе покажу долбаную! — артистка в гриме, довольно неплохом, стукнула блондина по спине метлой. Она воинственно вскинула бутафорский загнутый нос с большой бородавкой на кончике, подправила съехавший горб, и, встав на ступень впереди Валька, скомандовала:

— Поехали!

Дальше пьеса пошла не по сценарию: Аленушка с братцем Иванушкой спрятались за яблонькой, Баба Яга в избушке выехала на середину сцены и высунувшись из окошка закричала:

— Дети, вы не видели сестрицу Аленушку и братца Иванушку?

Дети хором закричали «Нет!», и… в этот момент одна куриная нога запнулась о другую, избушка опасно наклонилась… Послышалось «Блин!», сказанное громким фальцетом и — на пол полилась вода. Все бы обошлось, но в тишине зала прозвенел громкий детский голосок:

— А Баба Яга описалась!

Дальше я не мог слушать, отполз глубже за кулисы и согнулся пополам в приступе смеха.

После спектакля Баба Яга, стащив с головы платок с висящими седыми паклями, лупила им Валька. Я кое-как оттащил него эту фурию, отметив, что волосы у нее натурального цвета — огненно-рыжие, некрашенные. Зеленые глаза артистки метали молнии. Девушка была яркой, но — как-то фрагментарно. Судя по звонкому голосу — молоденькая. Но — кто их артисток поймет, вдруг все еще «в образе»? Вряд ли узнаю ее без грима, но мне это и не нужно.